До берега добралось чуть больше половины некогда грозных воинов. Но и те, кто спаслись от ярости волн, уже не имели ни сил, ни оружия, чтобы спастись от ярости людей, которых они столько времени преследовали. Гонды, все это время стоявшие на берегу, наконец вспомнили, что они люди, а значит, они умеют убивать себе подобных. И вот кто-то первый, больше всех жаждущий крови, жаждущий мщения за пережитый страх, издал возглас, больше похожий на вой.
— Убьем, убьем русов!
И вой этот, вой страха и ненависти, подхватили сотни глоток.
— Убьем!
Убьем! Убьем своих врагов, а вместе с ними убьем и тот страх, который они заставили нас испытать, убьем то унижение, которое мы пережили по их воле. Убьем все это, ведь что может быть лучше убийства? Человек, первым издавший призыв убивать, первым же выхватил меч. Он уже сделал шаг вперед в сторону выходящего из воды обессиленного викинга, когда тяжелый дубовый посох с силой опустился на его плечо. От боли и неожиданности несостоявшийся убийца выронил меч.
Сомхэрл вышел вперед и обернулся к своим соплеменникам.
— Посмотрите на них, — он указал рукой на сбившихся в кучу, обессиленных, но все еще готовых к драке русов, — кто это?
— Убийцы, — кто-то выкрикнул из толпы.
— Да, — кивнул Сомхэрл, — они умеют убивать, — но прежде всего они умеют сражаться, они воины. Даже сейчас, мокрые, без оружия, они готовы биться голыми руками.
— Взгляните на себя, вы, привыкшие жить в мире и покое, думаете, если убьете их сейчас, то станете такими же, как они, станете воинами? Нет, воинами от этого вы не станете, а вот убийцами — да.
Сомхэрл обвел взглядом притихшую толпу. Русы, понимая, что сейчас решается их судьба, тоже молчали.
— Убить первый раз тяжело, потом это входит в привычку, — Сомхэрл выкрикивал слова, заглушая шум волн, бьющихся о берег, — подумайте об этом, прежде чем обагрить свои руки человеческой кровью.
— Они перережут нас в первую же ночь, — взвизгнул получивший удар посохом, — перережут всех мужчин, а затем примутся за наших женщин.
Толпа вновь загудела.
— Чего ты хочешь, Сомхэрл? — Растолкав всех, вперед пробился краснолицый здоровяк, держащий в руках топор с длинной рукояткой. — Мы все спаслись благодаря тебе, но объясни, бога ради, чего ты хочешь сейчас?
— Ждите, — коротко ответил Сомхэрл и, повернувшись спиной к толпе, направился в сторону русов.
Ему навстречу вышел рыжебородый широкоплечий воин, с которого ни морская вода, ни крушение обоих драккаров не смогли смыть властного вида. Хольмгер, а именно так звали предводителя русов, о чем-то долго говорил с друидом, знавшим язык викингов. Разговор явно давался Хольмгеру нелегко, один раз рука его потянулась к поясу, туда, где еще недавно висел широкий меч. Но меч уже лежал на дне бухты, и рука воина, нащупав лишь пустоту, замерла. Хольмгер посмотрел на свою руку, на то место, где должен был висеть меч, нахмурился. Здоровяк с топором напрягся, готовый прийти на помощь Сомхэрлу при первой необходимости. И вдруг рус засмеялся, а затем одобрительно хлопнул друида по плечу. Сомхэрл кивнул, и каждый из них пошел к своим соплеменникам.