Дальнейшие события были известны всем, изучались в школах, обсуждались мудрыми и радостно хранились народной памятью. Разъярённая Инанна задумала месть. Она обратилась за помощью к другим богам, получила злорадный отказ и стала искать помощи у собственной коварной хитрости. Из своей божественной натуры она выделила предвечно существовавшего там небесного Быка, разделившего с ней без нарушения единства власть над плотскими вожделениями, и тёмное волшебство бога Луны. Для осуществления мести в мире людей небесный Бык должен был приобрести материальное существование, которое похотливая Богиня решила дать ему через рождение из своего наполненного бедами чрева, зачав его предварительно от него самого в небесной ипостаси, совершив тем самым замкнутый круг зачатия и рождения, ибо небесный Бык был в конечном счёте ею самой — исполненной злобой и мстительностью Великой Богиней.
Слишком многие хитрости часто не достигают цели. Бык был рождён, ринулся, пылая гневом, яростью и похотью на зеленеющие поля благословенного Урука, приступил к выполнению своей задачи — разорить страну и уничтожить героя, но столкнулся с силой и яростью превыше этого порождения ночи и был низвергнут Гильгамешем в небытие. Инанне пришлось временно оставить Шумер в покое и даже позволить издеваться над собой ежегодными ритуалами и тем, что её славили на самой нижней платформе зиккурата. Впрочем, все понимали, что полной и вечной победы над богиней похоти быть не может.
Блудница и воин отговорили своё. Он отошёл в сторону и замер. Шамхат начала медленный танец. Продолжение игры было известно Балиху: танец Богини пробудит спящего Быка, он совокупится с ней, затем Шамхат изобразит рождение нового бога, вынув маленькую золотую фигурку из своего лона, танец актёров сольёт фигурку с пляшущим Быком, его неистовство пробудит воина, и он, изображая героя, поразит чудовище силой оружия. Здесь будет конец игры и начало пира. Совокупление будет настоящим, долгим и неистовым, мужская сила актёра, игравшего Быка, была хорошо известна в городе, а вот убийство его воином Гильгамеш запретил много лет назад, так что теперь копьё лишь протыкало предуказанное место на маске, не поражая истинную плоть участника игры. Никто не понимал резонов царя, все принимали их и ждали неприятностей.
Шамхат танцевала в тишине, бесспорной на фоне гула нижних ярусов, медленные движения её прекрасного тела, сосредоточенный взгляд и задумчиво опущенное к фиолетовым плиткам лицо сочетались со страстью, обвивавшей блудницу, собиравшей на своём невидимом, но несомненном ореоле взгляды присутствовавших, обездвиживая их и отделяя от многообразия мира людей. Балих сидел на троне, смотрел на недоступные ему красы, и мозг его, лишённый свежего воздуха, наполнялся тухлыми тяжёлыми мыслями и неумной злобой.