— Брось глупости болтать! — оборвал ребенка Иродион. — При чем здесь Дед Мороз? Мама вчера купила машину и, когда ты заснул, положила под дверь. Понял?
— Иродион! — я пытался его остановить.
— Внушают детям всякую глупость… — настаивал на своем Иродион. — Ребенок должен знать правду… Неплохо бы нам жилось, если бы Деды Морозы подарки бесплатно раздавали!
Паата смотрел на нас расширенными, остановившимися глазами. И я понимал, что рушится целый мир, любовно выстроенный детской наивностью и фантазией.
— Мама! Ведь правда, Дед Мороз принес мне машину! — плакал Паата, и я долго потом слышал его отчаянный крик. — Скажи мне, правда? Мамочка…
Я встал из-за стола и подошел к окну. Георгий Ландия замолчал. Я стоял и курил, бессознательно отмечая про себя все, что видел за окном. Вот перед прокуратурой остановилась черная «Волга», из нее вышел наш прокурор. С ним еще двое. Вошли в здание. Красный свет перекрыл движение. Как похожи автомобили на нетерпеливо грызущих поводья коней. Наконец дали зеленый свет, машины табуном ринулись вперед, но теперь растерянно заметались посреди мостовой девочки-школьницы, не успевшие перейти улицу. Но вот они успокоились, стоят, заключенные в белый овал на перекрестке, который автоинспектора называют «островком безопасности». Тут хоть умри, а ни одно колесо не переедет заветной черты. Я вернулся к столу. Георгий Ландия курил, не затягиваясь.
— Вы, Иродион Менабде и Этер Муджири, на старой квартире были соседями. Верно?
— Да.
— Расскажите, какие отношения связывали Этер с Иродионом?
— Обыкновенные, соседские… Не понимаю, какое это может иметь значение для следствия.
— Я же вам сказал, что на основе показаний гражданки Муджири я возбудил дело. Только об этом пока никого оповещать не следует.
— Да, я помню.
— Этер Муджири показала, что Менабде бил и оскорблял пасынка, всячески унижал его и третировал. Не могла ли она сгустить краски, чтобы не сказать — выдумать чего-нибудь, движимая желанием свести личные счеты?
— Как вам сказать, — замялся Ландия, — вы следователь, вам виднее. Я одно знаю… Только этого не надо записывать.
Я положил ручку на стол.
— Так вот: Иродион собирался жениться на Этер Муджири… С первой женой он разошелся. Детей у них не было. Усыновлять чужого ребенка он не захотел, вот и расстались. Потом Иродион стал ухаживать за Этер Муджири. Все думали, вот-вот женится, как вдруг он привел Маку с Паатой…
— Этер Муджири была раньше замужем?
— Да, она три года прожила с мужем и разошлась.
— Детей не имела?
— Нет.
— Все понятно. Спасибо.
Красота Маки, матери Пааты, успела поразить меня уже в тот миг, когда я зашел к соседке и увидел ее, без чувств лежавшую на диване. Тогда же пришла мне в голову мысль, которую я совсем некстати выразил сейчас вслух: