Выжить на взлете (Ли) - страница 3
— Это, что, мы в Москве?
— Где же еще, ты в порядке, парень?
— Сейчас в порядке, а что было раньше — не помню!
— Наверное, тебя накачали транквилизаторами, вот башка пошла набекрень. Ничего, подлечат и все будет в порядке. Только сюда лишний раз не попадайся, ничего хорошего в дурке нет. Сам со своей шизой маюсь, каждый год по весне обострение, так что я здесь старожил!
Разговор Виктора с Алексеем — так назвался сосед по палате, — продолжался еще четверть часа, пока не закончился тихий час, из него ему окончательно стало понятно — он в чужом теле, какого-то парня, решившегося покончить с жизнью. Что же с ним самим произошло — тоже не сомневался, по всей видимости, та авария закончилась печально, как ни было больно осознать эту горькую истину. Его же душа или сознание каким-то неведомым образом перенеслась в другую оболочку, притом в совершенно иное время — из двадцатого года третьего тысячелетия в конец мая 1993-го. В прошлой жизни он в этом году только родился, а Павлу сейчас двадцать. Что случилось с парнем, почему пошел на столь отчаянный поступок — могли сообщить только родители, но встречи с ними Виктор боялся, не знал, как вести себя и не причинить им лишней боли.
Выдавать себя за их сына не хотел — просто не смог бы изображать какие-то чувства к совершенно чужим людям. Да они бы быстро раскусили его, даже если постарался — никакая амнезия не оправдает иные привычки, манеры, речь, да и много других примет, характерных каждому человеку. Как ни было жаль парня, но он ушел, не выдержал каких-то испытаний. Виктор пытался прислушаться к себе, но, кроме своих мыслей и эмоций, не обнаружил хоть что-то от Павла — по-видимому его собственное сознание полностью вытеснило прежнюю душу, а та не сопротивлялась, сама пожелала уйти из этого мира. Теперь ему предстояло прожить новую жизнь, в какой-то мере за того парня, но по своему представлению. Как сложится в будущем, конечно, не знал, лишь с уверенностью мог сказать себе — так легко он не сдастся, какие-бы трудности не выпали ему.
Вечером в приемный час пришла мать Павла — Наталья Владимировна, — строгая женщина лет пятидесяти, в ее глазах Виктор видел кроме понятной любви и тревоги за сына какой-то вопрос, казалось, пыталась пристальным взглядом найти ответ в его душе. Они остались в палате наедине — Алексей деликатно вышел, как только понял, кто эта гостья. Наталья Владимировна уже склонилась над лежащим сыном, чтобы обнять его, но тот остановил, каким-то чужим голосом проговорил, ошеломив бедную женщину: