«Led Zeppelin» не многим менее, чем Ньютон, были столпами недосягаемости для отца: он полагал это симфоническое собрание двух гитар, ударника и орфического певца высшим музыкальным достижением цивилизации. В сущности, вся его молодость прошла под вопли Планта, пассажи Пейджа и набат Бонэма, от которого грудная клетка содрогалась ничуть не меньше, чем барабанные перепонки, – в самом деле, какой еще барабанщик способен таким нутряным образом тронуть слушателя? Разве способны на это молниеносные дроби Фила Коллинза или танцующие трясогузки Макса Рича?
Отца всерьез занимал феномен британского рока: почему вообще англичане оказались столь бешено восприимчивы к рок-н-роллу? Почему Новый Свет, рассекаемый к югу бурбонно-блюзовыми водами Миссисипи, не породил ни «Битлз», ни «Роллингов», ни тем более «Цеппелинов», почему он уступил на этом поприще чопорным англичанам, – это было настоящей загадкой. Я по опыту знал, что англичане делятся строго на два типа: на совершенно правильных людей и на абсолютно сумасшедших, без промежуточных вариантов. Отец в ответ на это предположил, что необъяснимый, неистовый исход британского рока ознаменовал лавинообразное замещение имперского синдрома в Британии. «Это было что-то вроде британского мандата в культуре. Империя ушла, но мир вскоре снова был завоеван, и счастливо на этот раз. Музыка, а не сталь и не трубопрокатные станы, не тяжелая промышленность и не оружие, а именно музыка занимала первую строку английского национального экспорта в течение десятилетия. Есть ли еще примеры в истории такого перевода экономики с промышленных рельсов на рельсы духовные? Ты когда-нибудь слушал LZ Roots – почти фольклорные вещи, на которых основаны многие шедевры „Цеппелинов“? Это же курам на смех. Как и положено настоящим колонизаторам, англичане сделали из примитивного материала настоящее искусство; обработав, вставили его в корону империи».
«Они маги, – говорил отец. – Чем гитара не арфа? Чем Плант не псалмопевец? Чем дирижабль не дирижер? Бубен, барабан сначала использовался для изгнания духов, а потом и врагов. Барабанщики – неотъемлемая часть древней пехоты. Искусство вообще есть дисциплина, заклинающая духов».
В Пузырьке не часто звучали LZ, но, если отец брался слушать, вместе с ним концерту в Альберт-холле внимала вся округа. В эти минуты Запад познавал Восток в ритме раскачивавшегося басами «Рink Day’s Confused», и оккультный воздухоплавающий геркулес поднимался из недр города в вышину.
«Граф Цеппелин» провел ночь, дрейфуя над горой Волхвов и приводя в ужас пастухов от гробницы Рахели до окраин Вифлеема. Гигантский лунный храм размером с Харам аль-Шариф приник к Иерусалиму. Утром из его гондолы был сброшен пакет с приветствием и почтовыми открытками, которые экипаж просил разослать по надписанным адресам. После чего дирижабль взял курс на Дамаск и растворился в солнечном зное, наполнившем Иорданскую долину. На следующий день газеты писали, что на борту «Графа Цеппелина», вероятно, были Альберт Эйнштейн, Оскар Вистинг, Ричард Бёрд. И отцу нравилось воображать в тот или иной момент жизни – когда ему приходилось пристально думать о ком-нибудь из богов своего собственного пантеона, например, об Одене, или Дилане, или Пушкине, или Платонове, Бабеле, Зощенко, Мандельштаме, – как великие приникают к иллюминаторам пепельного гиганта с тем, чтобы вчитаться и унести с собой в вечность книгу иерусалимского пейзажа.