Утро в день свадьбы настолько солнечное и ясное, что я вижу блеск каждой росинки на листьях клена, раскинувшего свои пышные ветви у меня за окном, и каждая страза, нашитая на широкий пояс моего платья, мерцает в дневном свете. По традиции я воздерживаюсь от еды весь день, но совсем не чувствую голода. Я держу книгу псалмов и беззвучно произношу молитвы; мой долг как невесты — использовать эту возможность обратиться к Богу и помолиться за всех, кто нуждается в указании пути и избавлении от грехов.
Я вне себя от радости, потому что меня ждет первое в жизни преображение в руках профессионала. К нам домой приходит женщина, которая делает мне макияж: у нее с собой целый ящик переливающихся теней и искрящихся блесков для губ. Максимум, чем я пользовалась до сих пор, — это тональная основа и немного румян. Она использует металлическое приспособление, чтобы подкрутить мне ресницы, и я боюсь, что они просто отвалятся с корнями. Глядя на результат в зеркале, я с трудом узнаю себя. Я выгляжу такой взрослой и утонченной; на веках травянисто-зеленые тени, а на ресницах столько слоев туши, что я едва могу распахнуть глаза, и они кажутся слегка прикрытыми, отчего у меня заспанный, нежный вид. Наверняка есть девушки, которые торопятся замуж только ради того, чтобы походить в подобном макияже. Только невестам разрешается так изукрашивать себя.
Мы едем в свадебный зал, который расположен в школе для мальчиков на Бедфорд-авеню, и мое платье аккуратно уложено вокруг меня. В пять вечера на улице по-прежнему светло, и мы спешим внутрь, избегая взглядов прохожих. Меня усаживают на специальное кресло для невесты, белое и плетеное, по краю спинки украшенное искусственными цветами, и Баби равномерно раскладывает вокруг меня тюлевую юбку платья — ее отделанный кружевом подол образует на полу идеальную дугу. Щелк, стрекочет фотоаппарат. Я быстро позирую; сегодня на эту суету нет времени. Скромная улыбка, серьезный взгляд из-под прикрытых век, и фотографа уводят в сторону.
Прибывают гости — мои одноклассницы, которые ради моей свадьбы вернулись из летних отпусков пораньше и нарядились в лучшие платья, чтобы на них обратили внимание брачные посредники, рыщущие в поисках улыбчивых девушек с естественным румянцем и изящными щиколотками. Они по очереди подходят ко мне, целуют воздух у моих щек, поздравляют и желают мне счастья. Баби сидит рядом со мной на подиуме для невесты и, печально улыбаясь, всхлипывает в платочек. Ко мне все идут и идут люди — те, кого я никогда не видела, говорят, что они подруги моей свекрови или жены друзей моего будущего мужа, и я доброжелательно улыбаюсь им всем и щурюсь от удовольствия.