— Может, — отвечаю я, хотя знаю, что это не так. Это не объясняет, почему моему чреву не удалось открыть свои врата, несмотря на громкий и настойчивый стук извне. Моему странному, непокорному чреву, которое совсем не ждет гостей.
Эли предлагает поспать днем, чтобы вечером мы были отдохнувшими, но вместо сна я наблюдаю, как он дремлет с безмятежным лицом, заткнув руку под подушку. В дверь звонят, и я выхожу в гостиную, чтобы ответить на домофон. Это Хая, и я впускаю ее.
— Я наслышана о случившемся, — говорит она, усаживаясь за мой новый обеденный стол и аккуратно скрещивая ноги в чулках под стулом. Я жду, что она встанет на мою сторону, скажет что-то ободряющее. Но ее лицо остается каменным, когда она продолжает свою речь. — Если и существует залог успешного брака, то он заключается в том, что мужчина должен быть королем в собственной спальне. Если он король в своей спальне, то и в остальном чувствует себя королем, чего бы это ни касалось.
Она делает паузу и пытливо смотрит на меня, ее ладони сжимают ручки черной сумки-ведра, с которой она пришла.
— Ты понимаешь, о чем я? — спрашивает она, ожидая подтверждения.
Я киваю, слишком ошарашенная, чтобы произнести хоть слово.
— Хорошо, — твердо говорит она, поднимаясь и разглаживая юбку. — Тогда мы со всем разберемся. Я даже не буду рассказывать об этом Баби и Зейде — зачем тревожить их плохими новостями в таком преклонном возрасте и хрупком здоровье?
Я улавливаю в этих словах намек и тут же чувствую себя виноватой.
Но, когда дверь за ней закрывается, я все еще не понимаю, о чем речь. Каким это образом мы со всем разберемся, гадаю я. Может, у нее есть какой-то план? Потому что у меня его нет.
Лучшее в семи днях благословений после свадьбы — это возможность щеголять нарядами. Во время семи вечеров празднеств и добрых пожеланий невеста должна быть одета лучше всех присутствующих — так положено, чтобы привлечь к молодым удачу. Каждый вечер я облачаюсь в новый наряд — придирчиво выбранный и точно подогнанный портнихой по моей фигуре и потому сидящий как перчатка. Мои парики изысканно уложены и закреплены лаком для волос.
В течение этих празднеств моя новоявленная золовка Шпринца, сама вышедшая замуж всего два месяца назад — так ей не хотелось дожидаться нашей свадьбы, — мрачно восседает в углу, всем своим видом выражая горькую печаль, причину которой я не понимаю. Но я игнорирую ее, потому что, к своему несчастью, слишком занята задачей, с которой мы не можем справиться всю неделю.
Дни после свадьбы, которые должны были стать счастливейшим временем в моей жизни, наполнены попытками консумировать брак. Но с каждой неудачей Эли все больше и больше переживает, и в результате его семья все сильнее и сильнее давит на нас, чтобы мы завершили дело. К третьей попытке Эли больше не может добиться отзывчивости от своего тела, а я не могу впустить то, чего нет. Он объясняет мне, как у него происходит процесс возбуждения, и мы не спим до пяти утра, пытаясь успокоить его нервы и расслабить его настолько, чтобы он мог попробовать еще раз, но к концу недели оба практически теряем рассудок от отчаяния.