Черт бы меня побрал.
Несмотря на ледяную ванну, которую я принимала каждый вечер всю прошлую неделю, все равно все болело. Ребра. Весь живот. Плечи. Запястья. Четырехглавые мышцы. Спина.
Единственным, что у меня не болело, была моя задница, и только потому, что мои ягодицы не отвыкли от падений. К тому же одна из них всегда была не так чувствительна, как другая. Я была почти уверена, что потеряла чувствительность в ней, когда в былые времена пыталась отрабатывать свой 3Л – тройной лутц.
Я летала по льду на заднице по сто раз в день, скользя коленями, бедрами… всем. Просто нужно было время, я понимала это, чтобы снова привыкнуть. Во всяком случае, я очень надеялась на это. По этой причине юные девушки уходили из фигурного катания, еще не достигнув совершеннолетия. По мере взросления способность их тела восстанавливаться с каждым годом требовала все больше и больше времени, и то, что в двадцать шесть лет у меня было больше увечий, чем у женщины вдвое старше меня, не способствовало успеху.
Потирая переносицу кончиками пальцев, тренер Ли со вздохом тихо произнесла:
– Давайте кое-что разберем до дневной тренировки, пока у нас еще есть время.
Была ли она в плохом настроении или…
– Встретимся в офисе в три часа дня, – окликнула нас тренер Ли, тяжело вздыхая от безысходности, и, развернувшись, пошла прочь.
Да, такого я не ожидала.
То есть я не думала, что тренировка прошла настолько плохо. Я еще не достигла совершенства, но и не была самой бездарной. С каждым днем мы катались все лучше и лучше.
Поведение Ивана не изменилось, и мое тоже. Мы не разговаривали друг с другом, если только одновременно не общались с тренером Ли. Мы не возражали, когда она давала нам указания или когда один из нас на что-то указывал другому…
Я изо всех сил старалась держать рот на замке, и, держу пари, у Ивана это тоже отнимало не меньше сил.
Но у нас получалось. Потому что должно было получиться.
Поэтому и потому, что тренер больше не оставляла нас одних.
– Ну что же, – пробормотала я себе под нос, потирая бедренную кость ладонью, чтобы облегчить боль после того, как несколько раз сделала бильман[12], это элемент, когда ты сильно изгибаешь тело в форме слезы, притягивая пятку ботинка к затылку. Было гораздо легче, когда мне было шестнадцать. Сейчас… это было сложнее, и это была полная лажа.
Не дожидаясь Ивана и даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть, что он делает, я покатила к выходу с катка, надела на коньки чехлы, а потом направилась к раздевалкам, чтобы одеться и отправиться на совещание. Возможно, мне нужно было бы уйти раньше, чем обычно, чтобы выкроить время для переговоров. Я поспешила к своему шкафчику, оставив без внимания мигающую иконку на телефоне, вытерлась детскими влажными салфетками, как делала теперь ежедневно, не успевая принять душ, оделась и слегка подкрасилась, чтобы выглядеть более или менее прилично.