Голлум решил вылезти из лодки, шлепнул ступнями по воде и развернулся к берегу. Бильбо увидел вперившиеся в него глаза совсем близко, у него язык пристал к горлу, и вместо того, чтобы произнести (а он хотел крикнуть): «Дай мне еще немного времени!», он с трудом выдавил из себя:
– Время. Время…
Хоббита спасло чудо. Он сам не знал того, что произнес разгадку, Голлум же обиделся и разозлился. Он уже устал от игры и очень сильно захотел есть. Поэтому он не залез назад в лодку, а окончательно выбрался на берег и уселся рядом с хоббитом.
– С-сейчас-с он з-задас-сс-ст нам ещ-ще один вопрос-с-сс-с, вс-сс-сего один, – прошипел Голлум.
А бедный Бильбо никак не мог сосредоточиться. Противная мокрая тварь сидела рядом с ним и трогала его лапой, и как Бильбо ни царапал и даже щипал себя, он не мог ничего придумать.
– С-сспраш-шивай, ну ж-жж-же! – настаивал Голлум.
Бильбо еще раз себя ущипнул, потом потрогал свой меч – мысли не шли. Потом он зачем-то сунул руку в карман – и наткнулся на недавно найденное кольцо, про которое успел забыть.
– Что там у меня в кармане? – сказал он вслух сам себе, но Голлум решил, что это очередная загадка, и засопел:
– Это неч-чес-стно! Прелесть моя, раз-зве чес-со-стно с-спраш-шивать нас-с о том, ш-што у него в кар-маш-шках-х?
Бильбо понял, что случилось, и так как он все равно не мог придумать другого, решил повторить вопрос и сказал немножко громче:
– Так что у меня в кармане?
– Ш-шш-ш, – зашипел Голлум. – Надо нам дать три попыточки, мы будем гадать три раз-зз-за, инач-че неч-чес-сс-стно.
– Хорошо, отгадывай! – сказал Бильбо.
– Руч-ч-чки! – произнес Голлум.
– Неправильно, – ответил Бильбо, к счастью, успевший вынуть руки из карманов. – Еще раз!
– Ш-шш-ш, – опять зашипел Голлум очень расстроенным тоном. Он вспоминал о том, что сам носил в карманах: рыбьи кости, орчьи зубы, ракушки, крючки от крыльев летучих мышей, острый камешек, чтобы ногти точить, и прочую ерунду, – и пытался сообразить, что может лежать в карманах у других.
– Нож-жж-жик! – наконец сказал он.
– Неправильно! – опять ответил Бильбо, который как раз недавно потерял свой перочинный ножик.
Теперь Голлуму пришлось еще трудней, чем когда Бильбо задал ему вопрос про солнце. Он шипел, булькал и раскачивался, шлепая ногами по полу, он извивался и терся о хоббита, и мучительно думал, стараясь не проиграть последний шанс.
– Говори! Я жду! – сказал Бильбо.
Он пытался говорить громко и бодро, но это не получалось, так как он понимал, что игра подходит к концу, и чувствовал, что ее исход будет зависеть вовсе не от того, выиграет Голлум или проиграет.