Борис помнил этот рассказ Матеуша и, очутившись в машине Скорой помощи, думал только об одном: как бы его не стали оперировать под наркозом. Он боялся страха перед наркозом, который, говорят, испытывают все, за исключением полных кретинов, — это какой-то атавизм.
Парень с неподвижными руками привел няню, и та наладила репродуктор. Как раз недавно началась трансляция футбольного матча. Играла «Полония», за которую Борис давно уже страстно болел и которой в этом году угрожало исключение из класса «А». Радиопередача была подлинным даром судьбы, дело было даже не в исходе матча, а в возможности отвлечься, позабыть на полтора часа о больничной вони и тоске. Из репродуктора грянули знакомые окрики, шум, свисток судьи и: «Да, да, граждане, жаль, что вы не могли этого видеть, итак на . . .ой минуте первого тайма счет стал один — ноль в пользу «Полонии»! Борис уже открыл рот, чтобы крикнуть: «Я же говорил!» — но в этот момент скрипнула дверь и на пороге появилась Здися с девочками. Она поискала мужа глазами, увидела и быстро подошла к нему, задев ногой стул у постели больного старика.
— Простите. Борис, ну что? У тебя такой радостный вид.
— Один — ноль в пользу «Полонии».
— Ты все шутишь? Еще не протрезвился?
— Ну что ты!
Эва с Магдой, испуганные, со слезами на глазах, смотрели на его лицо, имевшее, должно быть, довольно плачевный вид. Борису стало жаль девочек и неловко, что они видят его таким.
— Ну, не надо плакать. Ведь я жив.
— Что с тобой, Борис? Только это? — Здися показала глазами на его лицо.
— Правая рука и нога.
— Перелом?
— Не знаю. Не могу пошевелить. А плечо вздулось, как пузырь.
— Тебе сделали что-нибудь?
— Рентгеновский снимок. И укол. Наверное, противостолбнячный. Даже не спросили, сделана ли у меня прививка против столбняка.
— Тебе наложат гипс? Да и лоб они могли бы привести в порядок.
— Не знаю. Они тут с человеком обращаются, как с вещью. Лопочут так, чтобы ничего не было понятно. Но я уловил что-то насчет операции.
— Не знаю, что делать с машиной, — сказала Здися. — Придется ее как-то выручать оттуда.
Борису стало обидно. Получалось, что во всей этой истории важнее всего машина. Но он тут же подумал, что ведь Здисе нужно позаботиться обо всем, а лично ему она мало чем может помочь.
— Матеуш не пришел? — спросил он.
— Матеуш сидит.
В сущности, этого следовало ожидать, но Борис был потрясен.
— Ну и удружил я парню.
— Или он тебе.
— Мы, наверное, оба одинаково виноваты, но я же старше.
— Ты говоришь глупости, Борис.
— Разумеется. Ты всегда была умнее.
— Я в первый момент тебя не узнала, — Здися переменила тему, — смотрела на тебя и думала, что это кто-то другой. Только по волосам потом догадалась.