— Неужели я так ужасно выгляжу? — удивился Борис и, не дожидаясь ответа, добавил: — Послушай, забери меня отсюда. Под расписку. Я чувствую, что они меня здесь покалечат.
— Тебе всегда все рисуется в мрачных красках.
Борис понял внезапно, что теперь от Здиси, только от нее, зависит, останется ли он в этой заштатной повятовой[2] больнице или попадет в академическую клинику, где работают лучшие специалисты, где им займется профессор. Собственная беспомощность показалась ему чудовищной. «Уж лучше бы я попал в тюрьму, как Матеуш», — подумал он, а вслух сказал:
— Право же, ты могла бы это устроить.
— Конечно, устрою.
— Видишь ли, насколько я мог понять, тут какое-то сложное повреждение плечевого сустава, и они наверняка захотят экспериментировать…
— Не оправдывайся. Вполне понятно, что тебе страшно. Сейчас пойду поговорю с врачом.
— Тебе очень больно, папа? — спросила Эва, когда мать вышла.
— Совсем не больно, доченька.
— А я думала… — Она вздохнула. — Знаешь, Магда совсем не переживает.
— А вот и переживаю. — Магда разревелась, размазывая руками слезы по щекам.
— Нельзя садиться на постель. — Няня, стоя в дверях, погрозила пальцем.
— Простите, — пролепетала Эва и тоже заплакала.
— Не плачьте. Ведь со мной ничего страшного не случилось.
В репродукторе снова раздался рев, счет стал два — ноль в пользу «Полонии», парень с неподвижными руками начал восторженно топать, вероятно, это были аплодисменты, за неимением рук можно аплодировать ногами.
— Папа!
— Да?
— У тебя тоже так будет, как у этого дяди?
— Ну что ты! Смотри, у меня левая рука здорова.
Борис описал левой рукой широкий круг.
— А вторая?
— Вторая болит немного. Но ничего страшного.
— Тебе придется есть левой рукой, — расстроилась Магда, — и ты прольешь суп.
— Не пролью, — засмеялся Борис. — Я немного левша. Правда, правда.
— А что такое левша?
Вернулась Здися с расстроенным видом. Села на кровать.
— Нельзя сидеть на постели. Тетя нас ругала.
— Представь себе, — сказала Здися, — придется ждать, пока дежурный врач кончит обход. А без него не дают санитарную машину. Везите, говорят, поездом. Совсем с ума спятили. Бог мой, неужели нельзя сделать радио потише?
— Потише будете делать у себя дома, — огрызнулся парень с неподвижными руками, — а здесь нечего командовать.
— Научитесь вежливо разговаривать, молодой человек, — вспылила в свою очередь Здися. Назревала ссора, и Борис поспешил вмешаться:
— Оставь, пойми, для больных здесь, в палате такой матч — большое развлечение.
Когда Здися пошла искать дежурного врача, Борис обратился к юноше:
— Вы уж простите мою жену, она, знаете, очень нервничает.