Калина водки не прихватила. Луна скрылась за дырявыми облаками, тележка громко стучала, стук ее доносился, казалось, до Подгродеца, или еще дальше, до самого Гродеца. Из кабана, убитого тайком, Калина запечет окорока, и Борис будет лакомиться. Марек сходит за пивом, и Колодзей скажет: «Пивал я пиво прежде, может, вы съездите к Матеушу?» Вечером Борис закажет телефонный разговор с женой, но спустя какое-то время позвонит еще раз и отменит заказ, потому что у него нет времени ждать, сколько раз так было. Калина опять скажет, что не завидует его жене. Когда же это кончится, когда?
— Устала я.
— А я совсем не устал, Калина.
Они стояли, прислонившись к поленнице из березовых кругляшей, Калина откинула голову назад и опять она была прекрасна, чуждой далекой красотой, хотелось сказать — лунной, доступной только лунатикам.
— Мне хочется тебя поцеловать, Калина.
— За этого зверя? Мне за него причитается.
— Но я не смею этого сделать.
— Ты о чем, Борис?
— Я не могу поцеловать тебя. Это подло по отношению к Матеушу и к самому себе.
— Ты хочешь меня так целовать?
— Я хочу целовать тебя.
— Не за кабана?
— И не могу этого сделать. Я все же не такая свинья, чтобы, пользуясь чьим-то отсутствием…
— Борис!
— Да?
— Ты так говоришь, будто меня здесь нет. Ты разговариваешь сам с собой.
— Да.
— Если бы я могла тебе помочь.
— Ты могла бы. Но я не хочу никакой помощи, никакой жалости, никакой милостыни. Не хочу!
— Распиши костел, Борис.
— О чем ты говоришь? Ты меня совсем не понимаешь.
— Я тебя хорошо понимаю. Возьмись расписать костел, тебе хорошо заплатят, дадут помощников, ты сможешь работать левой рукой. Это будет лучше всего, и тебе это необходимо. Боже, если бы Матеуш был здесь. Ну почему я не могу убедить тебя? Почему ты смотришь на меня, как на глупую куклу, неужели ты не понимаешь, что никто тебе так не желает добра, как я?
— Почему идет дождь? Впрочем, сейчас он не идет. Почему умирают люди? Почему воют собаки? Впрочем, сейчас они не воют.
— Не целуй меня, Борис.
— Не буду. Я закрою глаза и все это представлю…
— Не закрывай, Борис, так можно легко ошибиться. Убери руки, Борис, эту руку убери. Ты — старик, ты почти такой же старик, как Колодзей, когда я за него выходила замуж, ты не калека, ты просто старик, я ведь знаю, о чем ты думаешь: она любила меня, когда я был молод, и сейчас я протяну левую руку, но это также ничего тебе не даст, Борис, тогда тебе уже не о чем будет жалеть, а пока тебе еще есть о чем жалеть, а мне не о чем. Я ни о чем не жалею, потому что люблю Матеуша, а ты не любишь свою жену, и я не завидую ей; но тебе я завидую, Борис, тебе еще хочется меня целовать, я не хочу этого, для меня это все равно что выпотрошить этого кабана; Борис, убери руку! Сейчас получишь от меня по физиономии! Наверное, тебе еще от женщин не попадало по физиономии.