Только вот народ бросили на произвол судьбы. Главы правительства бежали — даже Руджеро Сеттимо, даже Джузеппе Ла Маза, — а дворяне заперлись на своих деревенских виллах и бальо, равнодушные к участи города. Города в разрухе и огне. Города разоренного, опустошенного, голодного.
Иньяцио всего этого не знает — в отличие от матери. Никогда еще она не испытывала такого страха за своего Винченцо, который отправился в Палермо в надежде, что король дарует ему, как обещал Филанджери, полную амнистию.
Он подходит, берет ее за руку.
— Не беспокойтесь. Папа скоро вернется.
Говорит это с наивной храбростью ребенка.
Джулия не сводит глаз со шлюпки, щурится, наблюдает, как та приближается к небольшому порту в Аренелле, где стоит их дом.
— Надеюсь на это, Иньяцио, — произносит она на одном дыхании, сжимает его руку, и ребенок чувствует ее отчаянную силу воли. — Нет, так и будет.
Он обнимает ее.
— Да, мама.
— Ты мой маленький принц, — улыбается Джулия и прижимает его к себе в ответ.
Она любит своего сына, несколько замкнутого ребенка. Винченцо — резкий, грубый, Иньяцио — наоборот, тихий, спокойный. Он многое взял от нее. Терпение. Мягкие глаза. Великодушие. От отца же ему достались решительность и неукротимый ум, который ведет его сначала к тому, чтобы понять, потом захотеть и, наконец, достичь того, что хочет. Без спешки, без капризов. Они ни к чему.
На нижней палубе появляется Джузеппина. Ее волосы забраны в тугой пучок, подчеркивая бледность узкого лица. Она тоже в плаще. Анджелина все еще спит в каюте, свернувшись калачиком у стенки.
— Папа уехал? — спрашивает Джузеппина.
Джулия отвечает утвердительно и жестом подзывает ее к себе. Обнимает обоих детей.
— Мы должны молиться, чтобы король помиловал вашего отца и всех остальных.
Джузеппина смотрит на мать снизу вверх.
— Папа ничего такого не сделал и остальные тоже, — возражает она. Ее гордый взгляд из-под насупленных бровей — точь-в-точь как у матери.
Джулия целует ее в лоб.
— Сокровище мое, я знаю. Но твой отец, как и барон Кьярамонте Бордонаро, барон Ризо и барон Турризи, богат и был… — раздумывает, подбирает подходящие слова, чтобы объяснить то, что происходит, — был вынужден делиться деньгами с революционным правительством. А сейчас деньги нужны королю. Я не удивлюсь, если, желая наказать их за пособничество революционерам, он попросит возместить ему убытки или, того хуже, отберет часть их имущества, чтобы восполнить свои потери.
Джузеппина ворчит, возмущаясь, а Иньяцио размышляет. Он часто слышал, как его родители разговаривали о делах. Смутно он понимает, что государство, которое все ненавидят, но которому все подчиняются, им не друг.