Врачи уже продрогли и устали от воспоминаний. На подносе остались пустые бокалы, от реки тянуло прохладой. Подошла официантка, принялась собирать бокалы, и тут кто-то из врачей припомнил:
– А мой пациент бегал в туалет, чтоб в другой мир выходить. Сказал, что там переход в иное измерение. Думали, что бегает курить, однако нет.
– Портал в унитазе? – сострил кто-то. – Жалко мир иной, сколько туда фекалий улетает?!
Официантка собралась уходить, но пока собирала посуду, наслушалась и добавила свою историю:
– Я не медик, но галюны однажды наблюдала крепкие. Сосед в январе в 3 часа ночи тарабанит в дверь с криком: «Тонька ведро слив у тебя для меня оставила! Давай их сюда, я повидло варить буду!» Я мелкая совсем еще была. Телефона нет, дома только мы с мамой… А сосед крепкий мужик. Мы заперлись, сидим, дрожим. Часов до 6 с нас сливы требовал. Потом его отпустило, пошел спать.
Доктор Пустовалов сознался:
– Мне однажды при «белке» вешалка Маршака читала: «Жил человек рассеянный на улице Бассейной…» с выражением!
– Вешалка – инопланетянин! – пошутил Аляпкин. – Я видел, как одна дама в подпитии вешалку на белый танец пригласила и вальсировала с ней по залу. Алкоголь такие иллюзии создает! – Он повернулся к художнице. – А вы всегда на трезвую голову рисуете? Тяпнуть перед этим не пробовали или кислоты нализаться? Такие пейзажи выйдут – Ван Гогу и не снились!
Кто-то из врачей заметил в темноте:
– Популярная, однако, вешалка!
– Я, когда на «Скорой» работала, забирала с улицы одного дядьку. На вопрос, что беспокоит, ответил: «Зубы». Спрашиваем: «А что с ними?» – Отвечает: «Растут и растут, спасу от них нет, выплевываю, выплевываю, а они все лезут и лезут…»
– А я навещала мужа в нейрохирургии. Сосед его по палате внимательно так смотрел под кровать другого соседа и говорит: «Смотрите, как балерина красиво танцует». Психиатров ждали, а мужа переводить отказались.
– А у нас делириозные все поголовно курить требовали, матерились страшно. Так медсестра им пластиковые колпачки от игл дала – они и утихли, лежали – затягивались и кайфовали.
Смеяться уже не было сил, и вечер, перетекший в ночь, томил прохладой. Женщины потянулись в зал, где тепло и играла музыка. За ними увязались редкие мужчины, а Аляпкин с Ислямовым не тронулись с места.
– Коллега, – обратился Ислямов к случайному собеседнику, – нам плыть еще целую неделю, и я так понимаю, алкоголя не будет от слова «совсем».
– Думаю, так, – согласился Аляпкин. – Как-нибудь перетерпим. В конце концов, у нас есть женщины.
– Женщины без алкоголя неупотребимы, – философски заметил Ислямов. – Я не в том смысле, что нам нужно как-то нивелировать наше сознание – тут есть весьма привлекательные и молодые особи, а скорее он нужен им, чтобы снизить моральный ценз и увеличить решимость. Вы меня понимаете?