– Так значит, змеи воруют девушек?
– Не совсем, царевна моя, – машинально, думая о чем-то другом, ответил дракон. – Мы ни одну девушку не уносим без ее на то согласия. За… за исключением очень редких случаев, обычно трагических.
– Почему трагических? – спросила она в нос.
Нуми рассеянно отвязал платок с когтя на левом крыле и дал Наташе высморкаться.
– Невольницы рано или поздно сбегают. Причем без участия богатырей и всяких там прочих хвастунов, которые потом навыдумывают всяких себе подвигов… А покинутый змей…
Наташа отстранилась, все еще обнимая шею дракономальчика. С небес сквозь прорехи в облачном саване струился, как звездная пыль, лунный свет, одевая заснеженную тайгу в призрачные кафтаны – может быть, сам Числобог[23] следил за их полянкой. Где-то что-то затрещало, забухало, завыло протяжно. Короткий рык посоветовал на полчасика всем угомониться и не мешать влюбленным. Наташа не обратила на это внимания, жадно вглядываясь в чешуйчатое лицо своего друга.
– Что покинутый дракон?
Янтарные глаза встретили обычно синие, но сейчас от расширеных зрачков черные глаза девушки.
– Мы не знаем, что такое разлука, – промолвил он. – Мы знаем только смерть.
Наташа, не отрываясь, настойчиво искала что-то в вертикальных щелях зениц Нуми.
– Это из-за биохимии нашего тела, – сказал дракон. – Мы не переносим разлуку с любимыми и… – но завершить всю свою мысль не решился.
Да, наверное, не сейчас, подумала немного погодя Наташа, надо поразмышлять, ведь такое не говорят с бухты-барахты. И мне надо убедиться, действительно ли готова… на всю жизнь, которая будет продолжаться так долго, что, наверное, надо повесить на кухню отрывной календарь веков.
– Но ведь я же не царевна, – вздохнула она.
– Царевнами не обязательно рождаются, ими становятся, – возразил Нуми.
Логику эту юный дракон унаследовал от отца, который в 1023 году похитил простую ирландскую пастушку прямо из-под носа холеного трактирщика, решившего жениться только затем, чтобы не тратить средств на прислугу, ну а потом громко объявил перед сородичами, что избранница его – стодесятипроцентная принцесса. Драконы не умели лгать – трехголовый змей, ставший отцом Нумихразора, искренне считал Мэри из безымянного села принцессой. Драконьи глаза видят глубоко в душе, хотя и не всегда замечают то, чего не хотят заметить. Но никогда не видят лишнего.
– Нуми, я не добрая, – сказала безжалостно Наташа. – Я ору и обзываю мать, потому что мне кажется, что она меня недостаточно любит. А сама-то я, разве ж я к ней добра? За что ей меня любить… Отчим? Когда трезв, я для него пустое место. Когда же пьян… я запираюсь на ключ в комнате, а если мама на второй смене или ночует у сестры, то бегу к Насте с пятого этажа. Мать меня часто бранит… и Настя тоже, но я не могу во всем сознаваться и не люблю, чтобы меня учили жить. Как умею, так и буду, но сама. Хочу играть на своем фортепиано, читать книги, шить себе платья. Зачем мне математика с физикой и химией? Я их не понимаю. Чтобы сделать вкусный борщ, мне не надо писать реакции и приравнивать стехеодурнические коэффициенты. Я глупа и упряма, как ишак. Я слаба. Всегда под чьей-то тенью. Соглашаюсь, а потом делаю наоборот. Я умру от серости. Моя жизнь будет серой, скучной и жалкой. Кричу: не надо мне жалости, а так хочется, чтобы пожалели. Я хочу жить красиво. Ничего у меня нет. Только ты. Ты украдешь меня? Унесешь за тридевять земель? Я тебе не надоем?