— М-да, — сказал он. — Вы времени зря не теряли. Моим пацанам действительно до вас далеко.
Китайгородцев пропустил комплимент мимо ушей. Продолжил:
— Меня интересует, что в вашей жизни происходило непосредственно накануне перечисленных событий. Такое ведь не случается просто так? Только в результате чего-то.
— Я в двух словах, — вздохнул Тапаев, который не очень-то, кажется, хотел говорить на эту тему. — Есть комбинат, продукция которого востребована. Есть заинтересованные лица, которые этот комбинат хотели бы приобрести, — ну, чтобы включить его в свою производственную цепочку, обеспечить себя сырьём, снизить издержки, повысить конкурентоспособность, и в итоге, если получится, задавить конкурентов. Тот, кому достается мой комбинат, сильно выиграет.
— То есть желающих приобрести комбинат несколько?
— Да. И тот, кто его заполучит, стопроцентно сохранит свой бизнес. Все остальные постепенно уйдут с рынка. Тут никто иллюзий не питает.
— К вам кто-то обращался с предложением продать ваш бизнес, но вы отказали?
— Да.
— И после этого у вас начались проблемы?
— Ну, разве это проблемы? — улыбнулся олигарх, хотя улыбка была невесёлая. — Это меня предупреждали просто. Что-то вроде чёрной метки.
— А смысл предупреждения — в чём?
— Предлагают хорошенько подумать, прежде чем решить, кому именно продавать комбинат, — недобро засмеялся Тапаев.
— А вы будете продавать?
Красноречивая пауза. Тема, которую Тапаев не желает обсуждать?
— Мне важно знать, — проявил настойчивость Китайгородцев. — Я должен понимать, в чём суть конфликта.
— Давление оказывается, — ответил тот неопределенно.
— На вас?
— Естественно.
Значит, в конце концов он со своим комбинатом расстанется?
— Как вы думаете, когда лично для вас опасность выше — до или после продажи комбината?
— До продажи.
«А потом от него уже ничего не будет зависеть, и его оставят в покое… Так он надеется. Он сейчас сообщил мне то, о чем не решался сказать напрямую — что очень скоро продаст свой комбинат. Это добро жжёт ему руки. Нет уже никакой возможности всё это выдерживать…» — анализировал услышанное Анатолий. Потом спросил:
— В каком случае они могут предпринять решительные шаги?
Что такое Тапаев должен сделать, чтобы его решили убить, — так следовало понимать вопрос Китайгородцева. Но тот сделал вид, что не понял.
— Откуда мне знать? — пожал тот плечами. — Даже представить себе трудно.
Он потер веко указательным пальцем, как будто не выспался сегодня ночью и теперь безуспешно борется с сонливостью. Анатолий этот жест «прочитал» без труда. Лгал его собеседник! Проявлял неискренность! Это скажет любой человек, знакомый с языком жестов.