Сигрид разочарована.
— Куры на экологических кормах и на свободном выгуле, так он твердил. Я и яиц купила.
— Верно, куры у старика Юхара всегда ходят на свободе. По всем дорогам там шастают. Я за эти годы штук трех задавила… Спокойно, — добавляет она, заметив испуг на лице Сигрид, — я несколько преувеличиваю. Просто день на работе был плохой.
— Из-за мамы? Знаю, мы не должны говорить об этом, но ведь даже в газетах писали, что вы взяли подозреваемого.
Карен медлит. Уговор о проживании Сигрид здесь целиком основан на том, что они будут старательно избегать двух тем: ее матери и ее отца.
— О’кей, это правда. И очень многое подтверждает, что он действительно тот самый, это я тебе могу сказать. Но пока стопроцентной уверенности нет, не могу рассказать ни кто он, ни почему сидит в СИЗО.
Надеюсь только, что ты его не знаешь, думает она в следующую секунду. Линус Кванне, конечно, на несколько лет старше Сигрид, и непохоже, чтобы они вращались в одних кругах, но живет он в Гор-де, всего в квартале-другом от квартиры Самуэля Несбё.
Сигрид истолковала название “кок-о-вен” вполне рационально. Цыпленок в вине. Такие детали, как свиная грудинка, шампиньоны и лук, заменены банкой белой фасоли и несколькими зубчиками чеснока, которые она добавила под конец. Неожиданно вкусно, если добавить изрядную щепотку соли и перца. А главное, совсем не то, что готовила сама Карен. Я бы, наверно, и сено съела, лишь бы его поставили на стол, думает она, собирая остатки кусочком хлеба.
— Свари кофе, а я тогда помою посуду, — говорит она, делая поползновение встать.
В ту же секунду звонит мобильник.
Карен вытирает пальцы о джинсы, выходит в переднюю, достает телефон из кармана куртки. Не глядя на дисплей, коротко отвечает, словно на другом конце линии ждет продавец телефонов:
— Эйкен.
— Это Брендон Коннор. Думаю, нам надо поговорить.
Так же явственно, как и прошлый раз, пахнет тмином, кухня такая же уютная, стол такой же заманчивый. Джанет и Брендон выглядят так же непринужденно, как и тогда, однако теперь на кухне явственно чувствуется напряжение. Карен видит, как они, расставляя на столе чашки и чайник, нервно переглядываются.
Зря она сюда поехала, надо было прямо по телефону объяснить, что полиция более не интересуется тем, что произошло в коммуне полвека назад. И сейчас она не тратит время на предисловия:
— Вы хотели о чем-то рассказать.
Еще один взгляд, будто они последний раз договариваются друг с другом. Потом Джанет кивает, предоставляя слово Брендону.
— Прошлый раз мы были с вами не вполне откровенны, — говорит он. — Но решили нарушить обещание и рассказать все, что знаем.