Винограда он не принес, так далеко он никогда не зайдет, но кладет на тумбочку вечернюю газету, потом садится на стул и по привычке лениво закидывает одну длинную ногу на другую. Тень неловкости скользит по его лицу, когда он видит синяки и крепеж на ноге.
— Как себя чувствуешь? — спрашивает он, слегка скривившись.
— Бывало и лучше, — отвечает она сухо.
Он кивает. Теперь уже с видом огорченного начальника.
— А бывало и хуже, — добавляет она с кривой улыбкой.
Он отвечает как бы вскользь, почти рассеянно:
— Долго тебя тут еще продержат, не знаешь?
Она сообщает, что сказали доктора по поводу ближайших недель с последующим больничным и реабилитацией.
— Стало быть, мы едва ли можем рассчитывать, что ты вернешься до Нового года.
Она слышит подспудный вопрос и встречает его молчанием. Чтобы не отвечать, вновь тянется за стаканом с водой и чувствует, что Смеед наблюдает за ней. Потом он глубоко вздыхает и задает вопрос напрямую:
— Ведь ты вернешься, Эйкен?
Чего проще — отодвинуть решение, отложить на следующие недели. Но что-то в его голосе вынуждает ее сказать, как оно есть. Невысказанная просьба о примирении. Намек на беспокойство.
— Я думала об этом, — честно говорит она. — И перед отпуском в принципе решила просить о переводе.
— А теперь? Передумала?
— Думаю, не дать ли тебе еще один шанс, — коротко бросает она. — Но в таком случае ты, черт побери, должен немного изменить стиль руководства. Попросту умерить подростковую болтовню. И я не хочу, чтобы меня обходили с трудными расследованиями, — добавляет она.
— Ершишься. Я бы и сам ершился на твоем месте. А ты долго будешь мучить меня тем, что была права?
— Увидишь.
На сей раз она позволяет себе улыбнуться уголком рта. Юнас Смеед качает головой и вздыхает.
— Ладно, думаю, я заслужил.
— Как идет расследование нападений в Мурбеке и Одинсвалле? Есть подвижки?
— Ни на миллиметр, — уныло признается он. — Похоже, он то ли взял тайм-аут, то ли вообще завязал. После случая на Атласвег больше ничего. Может, все дело в холодах, — добавляет он. — Эти сволочи обычно прикрывают лавочку, когда на улице мороз.
Карен думает о делах, которые штудировала, когда изучала криминологию.
— Между преступлениями могут пройти месяцы, — говорит она. — В Швеции несколько лет назад было дело, напоминающее наше. Преступник орудовал несколько лет, прежде чем его схватили.
Юнас кивает, но молчит, и Карен продолжает:
— Вероятно, только вопрос времени, когда именно наш подонок опять возьмется за свое. Надеюсь, тогда я буду с вами, и мы его возьмем.
Юнас встает, смотрит в окно. Стоит так довольно долго, она ждет. Инстинкт подсказывает Карен, что его мысли далеко от законченных и будущих расследований. И на самом деле пришел он сюда не затем, чтобы справиться о ее самочувствии, думает она, глядя на его спину.