– Да неплохие вроде. Хотя я в них не особенно секу.
– А знаешь, кто это на них?
Нельсон покачал головой.
С опаской покосившись на дверь кабинета, Скотти подступил к другу вплотную и прошептал:
– Властная женщина – это сама хозяйка, миссис Райт. Не знаю, сколько лет этой картине, наверное, двадцать, ну, может, пятнадцать, сейчас Памела заметно сдала… А эта полная дама, – он мотнул головой в сторону другого полотна, – ее мать, Тина.
– Надо же, – неуверенно хмыкнул Нельсон. – А так и не скажешь…
– А то, что девочка – это миссис Райт шестьдесят лет назад, скажешь? – хитро сощурился Скотти.
– Да ладно… – только и сказал проходимец.
Он снова уставился на картины, силясь понять, как из такой застенчивой и улыбчивой девочки могла вырасти столь надменная женщина. С другой стороны, за полвека любой человек способен измениться до неузнаваемости – при определенных обстоятельствах, разумеется.
– Говорят, ее мать спала с тогдашним главарем банды, – сказал Скотти, – мафиози по имени Вилли Резак. Говорят также, что именно он велел своим подчиненным избавиться от Тины, когда она стала слишком назойливо требовать его уйти из семьи. Черт знает, как оно было на самом деле, но то, что чуть позже мать Памелы нашли мертвой в доках, – факт неоспоримый.
– Думаю, если бы это действительно сделали бандиты, тело вообще бы не нашли, – заметил Нельсон.
– Твоя правда, – кивнул Скотти. – Поэтому и появилась еще одна версия: что Тину убил кто-то из заклятых врагов Вилли, дабы втянуть его в войну, но Резак мудро решил не устраивать бойню из-за бабы, пусть она и была ему небезразлична. Короче, до правды так никто и не докопался, но теперь это уже и не важно, столько-то времени спустя. Куда интересней, что через восемь лет после смерти Тины ее единственная дочь Памела внезапно стала хозяйкой «Одинокого мотылька», который раньше принадлежал первой жене Верна Гудмана. Есть простор для фантазии, верно? Девочка с улицы, без роду-племени, покойную мать которой убили за связь с главарем банды, сама связалась с таким же… малоприятным типом. То ли жизнь ничему не учит, то ли, напротив, учит, да еще как…
Дверь кабинета открылась почти бесшумно – на петли тут масла явно не жалели.
– Скотти, ты ли это? – послышался изнутри низкий женский голос.
Обернувшись, Нельсон увидел миссис Райт. Она отличалась от надменной дамы, изображенной на портрете, только количеством морщин на лице и седых волос в густой шевелюре. Глаза, чей цвет давно поблек, смотрели пристально, оценивающе – скорее по привычке, чем из-за большой необходимости.