– Наоми, успокойся, – говорит доктор Ратледж и торопливо ведет меня по коридору. – Просто дыши глубже, и все.
Когда мы входим в ее кабинет, я все еще задыхаюсь. Мэри закрывает за нами дверь, оставляя нас наедине.
В кои веки тишина не пугает меня. Его здесь нет. Я в безопасности. Я могу дышать. Все еще дрожа, я сажусь. Моя кожа липкая от пота. Последствия его нападения даже хуже, чем само оно. Я все еще ощущаю на своих ногах его пальцы, они все сильней и сильней сжимают мою ногу, пока я не понимаю, что мои кости вот-вот сломаются.
– Наоми, – говорит доктор Ратледж, – продолжай глубоко дышать.
Я слушаю ее и заставляю себя делать медленные вдохи и выдохи.
Вдох, выдох.
Вдох, выдох.
Я втягиваю весь воздух, какой только могу, и боль постепенно отпускает меня.
Я смотрю на доктора Ратледж. Она кивком указывает на стол. Там стоит стакан с водой. Я хватаю его и залпом выпиваю всю воду. Затем сжимаю в ладонях пустой стакан. Доктор Ратледж наклоняется ко мне, и ее кресло скрипит под ней.
«Только не делайте хуже, чем оно есть», – думаю я про себя.
– Ты можешь сказать мне, что случилось на сеансе групповой терапии?
– Нет.
Я сжимаю стакан еще крепче.
– Не можешь или не хочешь?
– Не хочу, – твердо говорю я.
Впервые с момента нашего знакомства доктор Ратледж не говорит ни слова. Просто терпеливо сидит и крутит лежащую на столе скрепку.
– Я видела отца Ланы, – наконец признаюсь я. Его лицо мелькает в моей голове.
– Он что-нибудь сказал?
Я киваю.
– Он кричал на меня. Все время обзывал меня сукой. Заявил, что моя жизнь принадлежит ему…
Мой голос прерывается.
– Ты здесь в безопасности. Ты ведь это знаешь, верно? И Лана тоже в безопасности. Ее отец больше не причинит ей боли.
Услышав имя Ланы, я сажусь прямо и снова начинаю дрожать.
– Откуда вы это знаете?
Доктор Ратледж ерзает на стуле.
– Я говорила с ней, – признается она.
– Когда? – Мой голос звучит громче. – Где она?
Она пропускает мой вопрос мимо ушей, словно даже не слышала меня.
– То, что случилось с тобой сегодня, это просто…
– Где она? – перебиваю я.
– Она в безопасном месте. Это все, что я могу тебе сказать.
– Почему вы мне не скажете?
– Потому что тебе нужно выздороветь. Ты не можешь ей помочь, Наоми, если ты сама надломлена.
Ее слова бьют в больное место. Мне положено быть для Ланы опорой, а без этого кто я такая на самом деле?
Я готова расплакаться, но кое-как сдерживаюсь. На сегодня довольно одного срыва.
– Все, что ты видела во время групповой терапии, это лишь игра твоего воображения.
– Он был здесь. – Мой голос звенит убежденностью. – Я видела его. Я чувствовала, как он схватил меня.