— Я ведь честно призналась, что брала платья на один вечер и возвращала их обратно, — в порыве откровения выпалила Надин. — И они пообещали, что будут молчать, если я уволюсь сама. Я уволилась. Я ведь правильно поступила? Он это имел в виду?
‒ Он? ‒ опять растерялась Эмберли, но в памяти незамедлительно всплыло прочитанное совсем недавно «Затягивание вынесения процессуального решения без уважительной причины — наказуемо» и ночное нападение на мать. ‒ Вам кто-то угрожал?
‒ Он не угрожал. Он сказал, что, если я не повинюсь сама, тогда он сообщит обо всём начальству.
‒ Сказал? ‒ У Эмберли сердце замерло от волнения. ‒ Лично?
Неужели сейчас она узнает, как выглядит этот самый человек? Вызывающий одновременно страх и омерзение — тот самый, больной на голову. И, возможно, опять это будет парень в капюшоне.
‒ Нет, нет, ‒ замахала ладонью Надин. ‒ Он прислал сообщение. ‒ Она опять всхлипнула. ‒ Это так жутко. Мне всё время кажется, что он следит за мной. Где бы я ни была. И сейчас тоже.
Надин завертела головой, и Эмберли вместе с ней. Но самым необычным, что попалось на глаза, стала дурацкая витрина «лавочки волшебника» и едва просматривающийся сквозь неё фриковатый продавец, по-прежнему неподвижно восседающий на своём высоком стуле. Эмберли уже готова была подумать и на него, но это просто от безысходности, от нежелания поверить в неудачу.
Три человека, три непростых диалога, и минимум результатов! Противник вездесущ и неуловим. Абсолютно никаких зацепок, но есть надежда на то, что, если Надин призналась во всём сама, её уберут из игры. В конце концов, наказание она всё-таки понесла — осталась без работы, да ещё и заполучила манию преследования, дёргалась при виде каждого более или менее подозрительного прохожего или от слишком пристального взгляда. Но и Эмберли недалеко от неё ушла.
Пока добиралась до дома, раз пять оглянулась. Между лопаток зудело, будто кто-то упорно пялился в спину. Но ведь никого в непосредственной близости к ней не было! Вроде бы… не было.
Рюкзак оттягивал плечи. Как же она устала! Долгое хождение по городу, безумные разговоры. Из положительного только воспоминания о Дереке, о том, как он бросился на помощь, как спрашивал с неподдельным беспокойством «Ты в порядке?», как смотрел. И опять дыхание перехватило, и сердце забилось в два раза быстрее.
Да что это с ней? Эмберли же прекрасно понимает: влюбляться сейчас глупо и не ко времени. И вообще! Они с Дереком слишком разные: по положению, по возможностям, по судьбе. А ещё — он с Одри. Правда, сейчас уже не получалось считать, что они безоговорочно подходят друг другу. Одри слишком ненадёжна, слишком двулична, Дерек явно заслуживал лучшего.