— Ну, и что ты хочешь предложить? — подозрительно спросил Фейгин.
— Думаю, когда-нибудь люди научатся добывать золото с морского дна и из воды.
— Это произойдет значительно позже, чем мы полетим на Луну, — возразил Григорьев. — Надо сначала добыть то, что находится на суше. Пока открыто не более сотой части запасов, а добывается и того меньше.
— Вы — жалкие мечтатели, — вмешался в разговор Кац. — Не учитываете, во сколько миллионов обходятся ваши прожекты. Ваше золото будет стоить дороже золота, верьте Кацу.
За неторопливыми разговорами на палубе прошла первая половина дня. Обедали все вместе в просторной кают-компании. Там рядом с картой Японского и Охотского морей уже висели первый номер стенгазеты «Дальстрой» и расписание лекций на ближайшую неделю: «Вечная мерзлота», «Строительство на вечномерзлых грунтах», «Перспективы золотой Колымы», «Как предупредить цингу».
Чувствовалась работа парторга. И тут же был наклеен бланк радиограммы с первым сообщением из Москвы.
Семьи всех участников экспедиции здоровы тчк Целуют вас зпт желают доброго пути тчк А л м а з о в
Такие радиограммы будут приходить каждый день.
Подобная работа не могла вполне удовлетворить Порфирия Григорьева. Парторг экспедиции потому и отправился в столь далекий и трудный путь, что стремился приложить свою энергию к делам крупного масштаба и широкого размаха, требующим полной отдачи сил и способностей, хотя не гнушался и мелких, будничных дел.
Где-нибудь на поле боя или в колымской тайге перед Порфирием открылось бы куда больше возможностей развернуть свои организаторские способности и проявить решительность. Но гражданская война уже давно кончилась, новых военных конфликтов после КВЖД еще не предвиделось, а Колыма еще не начиналась… Вот и приходилось пока ограничиваться организацией лекций и бесед, выпуском стенгазеты, устройством шахматных баталий — всем тем, что позволяло держать участников экспедиции в курсе событий, готовить их к тому, что предстояло встретить на Колыме, и поднимать их настроение.
Первый вечер в море ознаменовался посрамлением «бородачей». Сначала они сражались в преферанс друг с другом — Берзин, Лапин, Рылов и Балынь. Потом это надоело, и Эдуард Петрович бросил вызов молодежи.
За ее честь уполномочили постоять Соловейчика: он среди безбородых был единственным, кто имел некоторое представление о преферансе.
Его предупредили:
— Покажи этим дедам. Попробуй только проиграть!
Балынь освободил место Иосифу. Поле битвы — два привинченных к полу столика — окружили болельщики. Каждый считал долгом вставить словечко, чтобы сбить спесь с «бородачей». Атмосфера накалилась до предела.