Соловейчик и сам не поверил тому, что после двухчасовой игры он оказался победителем.
Долго не расходились из кают-компании. В шахматном турнире чемпионом тоже стал Соловейчик, и рядом со стенгазетой появилась турнирная таблица.
Жизнь на корабле шла своим чередом. В кают-компании было весело и уютно, лился мягкий свет из-под матовых абажуров. В квадратные иллюминаторы заглядывало бегущее темное море, словно подсвеченное изнутри яркой голубизной.
Было уже совсем поздно, когда Фейгин вышел на палубу. Отсюда не хотелось уходить. Море в полумраке горело. Льдины, расколотые форштевнем, излучали зеленоватый фантастический свет.
Чудесное свечение искрилось в глазах, и темневшую у борта фигуру, казалось, окружало фосфорическим ореолом. Фейгин решил записывать все. Пусть он останется незаметным рядовым, но сохранит память о событиях, свидетелем и участником которых стал.
Утром следующего дня капитан провел на карте в кают-компании первую красную черту и записал координаты: «11 января, 7 часов 00 минут. Широта 44-20. Долгота 136-36,5».
В тот же день Карл Калнынь начал свой дневник. Тяжелое настроение, не покидавшее его с тех пор, как он расстался с женой и дочерью, постепенно рассеивалось под впечатлением удачно начатого рейса. Через иллюминатор он посматривал на зеленую волну, проносившуюся у борта, и писал, то и дело поправляя сползавшие на нос очки:
Мария! Я хочу говорить стихами, перефразируя строки поэта:
Мария, милая Мария,
Мне очи ясные твои,
Твои мне взгляды огневые —
Как слезы первые любви.
Но я не умею писать стихи и пишу дневник, посвященный тебе и Кузнечику. Она будет читать его, когда станет большой.
Береги ее!
11 я н в а р я.
Милая Мария! Уже второй день, как я качаюсь на морских волнах. Когда только еще начало светать, мы вышли в открытое море, посылая последний привет бледно мерцающим огням маяков на берегу… Суждено ли нам еще увидеть этот берег?.. И когда это будет? Стою на капитанском мостике, душа переполнена, но поделиться не с кем. Чувствую себя одиноким, и поэтому немного грустно. Справа — все еще берег, слева — необозримая даль… Первый раз в жизни довелось увидеть тюленей. Их было много на льдинах. С приближением корабля они исчезали, только один подпустил совсем близко. Можно было ясно видеть его глаза, усатую морду…
Вошел Эпштейн, сосед Калныня по каюте, нечаянно взглянул на первую страницу дневника и решил, что сегодня тоже сядет за письмо Белле.
А Калнынь продолжал:
Около 12 часов льды кончились. Погода чудесная. Солнце. Многие ходят по палубе в одних гимнастерках. Море совсем спокойное. Только сегодня в 9 часов начало качать… Погода все еще теплая, как летом. У меня весь день открыт иллюминатор…