Здание было в лучшем состояние, чем дорожная станция, где мы вышли из портала, но и это здание, согласно описанию Поппет, казалось забросили уже много столетий назад. Песок множество раз заметал его и снова освобождал; не было ни одной комнаты не наполненной песком.
Шахта колодца тоже была забита песком, новость, которую ругаясь, передал мне Янош.
Мы остановились на втором этаже оборонительной башни, там, где в «Молоте» жила семья Эберхрада. С тех пор, как ступили на землю Бессарина, мы не встретили ни людей, ни скота, только засохшие растения и насекомых.
Человек привыкает ко всему. Когда Поппет на следующее утро помогала мне одеваться, я был слеп уже около десяти дней и почти больше об этом не думал.
Дорога была чаще занесена песком, чем видна, и однажды мы даже полностью потеряли её из виду. Однако Лиандра утверждала, что знает, в каком мы должны идти направлении, поэтому мы продолжили наш марш. Она оказалась права, так как к вечеру мы снова нашли дорогу.
Мы как раз разбили наш лагерь, когда я внезапно что-то услышал. Я поднял руку.
— Тихо!
Лошади. Я услышал ржание лошадей и голоса. Человеческие голоса. Зокора отправилась разведать ситуацию. Она всё ещё была самой проворной из нас и умела подкрадываться так, как никто другой.
Мы с нетерпением ждали её возвращения.
Она вернулась позже, чем мы ожидали. Варош уже хотел идти её искать, и его почти невозможно было остановить.
— Группа кочевников, — рассказала Зокора. — Полагаю, их чуть больше двадцати. Около дюжины лошадей и раза в три больше странных животных. У них длинная шея, горб на спине, они плюются и выглядят на редкость тупыми. Но им не требуется вода, потому что за лошадьми ухаживали, а за этими другими животными нет.
— Это верблюды, — сказала Зиглинда. — Серафина их знает, хотя раньше они были редкостью. Им тоже требуется вода, но пить нужно реже.
— Эти кочевники поставили палатки, тёмные, низкие палатки. На них одеты длинные, светло-серые накидки, я почти не видела доспехов, зато много разного оружия. Копья, луки, заметно изогнутые мечи. Эти… верблюды… тяжело нагружены. Четвёртая часть груза — это бурдюки, наполненные водой, а остальное — другие товары. Они выставили шесть охранников, ещё трое отошли немного от лагеря и накрывшись тканью, зарылись в песок.
Хорошая идея: если на лагерь нападут, эти трое будут находиться за спиной атакующих.
— Почти половина людей стоит на страже. Это группа ожидает неприятности, — сказал Янош.
— Я видела четырёх женщин. У троих лицо было закрыто вуалью. Одна постарше и две молоденькие девушки прислуживали предводителю. Та, что старше, готовила еду, а обе молодые занимаются с ним постельным спортом. Четвёртая плачет. Её охраняют.