— Признаки заражения отсутствуют, — ответил Гломп своим рокочущим, таких подходящим облику голосом. — Новые обследования будут излишни, ты здорова, насколько может быть здорова женщина твоего возраста, пережившая то, что ты пережила.
Райла уставилась на свои босые ноги, пошевелила пальцами, словно это действительно было ей очень интересно, а не ради защиты от болезненных слов.
— Эти рубцы довольно старые, но я мог бы избавить тебя от них, — думал волшебник вслух, — несколько операций и кожа вновь будет гладкой. Хочешь?
— Незачем. Мне, — Райла поморщилась от того, что собиралась сказать, как от пригоршни терновых ягод, — мне не для кого быть красивой теперь, так что забудь. Скажи лучше, ты посмотрел то, что я просила?
Гломп глубоко вздохнул и отвернулся. У него почти не было шеи, так что для этого пришлось развернуть всё тело.
— Репродуктивная система не подлежит восстановлению. Тот, кто исцелил тебя, наверняка просто не смог или не успел завершить эту тонкую, неочевидную работу. Мало срастить ткани, слишком мало. Раны, нанесённые самой сути витального потенциала…
— Окажи милость, прибереги заумные слова.
Она опустила ноги на тёплый пол, стянула с крючка белую робу и прикрыла наготу.
— Как долго эти стены ещё будут моей тюрьмой? — спросила Райла.
— Вопросы, на которые у меня нет ответов продолжают сыпаться, — проворчал волшебник. — Не я решаю такие вещи.
— А кто решает?
Гломп причмокнул, повёл огромной ладонью, создавая перед ней облачко серебристого тумана.
— Это слепок твоего разума.
— Ух ты как! Красиво! Мне представлялось что-то более… хм… что-то более розовое, сероватое и кровянистое.
— Смотри сюда, здесь, здесь, вот здесь и здесь тоже. Это стежки мощных заклинаний, скобы, которыми умелый волшебник восстановил твой разум после нанесённой травмы. Ты всё ещё отказываешься назвать нам его имя?
Райла молча разглядывала созданную Гломпом чарограмму. Она не видела в серебристом тумане, куда указывал его палец ничего особенного, никаких «стежков» или «скоб», оставалось верить на слово.
— Надо же, у меня шрамы не только снаружи, но и внутри, — невесело сказала женщина.
— Твой разум скреплён сильными заклинаниями, которые так глубоко вросли в твоё естество, что их теперь невозможно разрушить, они уже часть тебя. Из-за этого мы не можем изъять воспоминания о хищной плоти, коими ты завладела, не превратив тебя обратно в безумицу. Тем временем, отпускать на свободу носителя знаний столь опасных мы не вправе…
— Так что же мне теперь, до конца дней в клетке сидеть?! — возмутилась Райла Балекас, пытаясь развеять туман перед своим лицом.