В последние годы я находила оправдания, чтобы не приезжать к ней на «Животную ферму» в Мидлендсе. Я часто говорила об этой ферме, как о каком-то удаленном острове, для посещения которого нужно за несколько месяцев сделать кучу прививок, что мне было неудобно.
«Я ужасный человек», – говорю я себе.
Начинается дождь. Опять. Что же это за страна такая?
Я осознаю, что Мелисса очень мало времени проводила с моими детьми. Удивительно, что они так легко с ней общаются и что она им нравится при столь редких визитах. И в этом опять же виновата я – я никогда ее не приглашала. И никогда не приезжала к ней в гости с ними. Потому что и сама не появлялась у нее. Даже на дни рождения я дарила ей – скорее, из чувства вины – дорогие подарки, которые могли бы оказаться для нее полезными, на мой взгляд. И ничего из того, что она хотела бы сама. А откуда мне было знать, чего она хочет? Я же никогда не спрашивала.
Я оглядываюсь на свою жизнь и понимаю, что в отношениях с сестрой мне лучше всего удавалось проявлять скупость. Или осуждать ее. Или просто отсутствовать.
Мы с сестрой стали будто чужими людьми.
«Нет, не этого я хочу», – думаю я, ковыляя и вытирая глаза от смеси слез и капель дождя. Я хочу проводить больше времени вместе с ней. Я хочу узнать ее поближе по-настоящему – как взрослого человека, – как она написала в своем письме. Мне хочется, чтобы у нас появились какие-то свои общие привычки, как об этом пишут в книгах. Мне хочется восклицать порой: «Ах, это так типично для моей сестры!» или «Моя сестра вечно… [и тут упомянуть какой-нибудь вид деятельности или какую-нибудь манеру держаться]», а потом вместе хихикать. Я хочу, чтобы нас связывали общие традиции и переживания, обеспечивающие эмоциональную безопасность, которые уже есть у Шарлотты и Томаса. Потому что если наши отношения прервутся в таком виде, в каком они существуют сейчас, то… мне будет по-настоящему очень печально.
Откуда-то продолжают падать капли, хотя никаких туч над ставшим чернильным небе не видно.
– Чертова Скандинавия, чертова дерьмовая погода, – бранюсь я.
Когда я бегу к причалу, поднимается еще и ветер, приклеивающий мне волосы к щекам. Я предполагаю, что она до сих пор там. По крайней мере, надеюсь. «Иначе… – я морщусь от усилившейся боли в ноге. – Иначе мне придется обойти все остальные постройки на острове». К счастью, чутье меня не подвело.
Я резко останавливаюсь в том месте, где камыши сменяются прибрежным песком. В серебристом лунном свете видна фигура, пытающаяся подтянуть лодку к убывшей с отливом воде.