Что до остального, то в юношеские годы он столько раз прислуживал при мессах и слышал столько разговоров о них капуцинов, что сыграть роль настоятеля монастыря было для него как раз плюнуть.
— Господин министр, — проговорил великан, — прежде чем вы приступите к пытке, я, если позволите, предложил бы следующее…
— Говорите, преподобный отец; я весь внимание.
— Эта женщина, она итальянка?
— Да.
— Значит, как и всякая добропорядочная итальянка, в глубине души она должна быть крайне религиозна, и я сильно удивлюсь, если мне не удастся ее образумить; позвольте мне переговорить с ней перед пыткой, ваше превосходительство. В тюремной часовне я переоблачусь в епитрахиль и стихарь, мой послушник возьмет крест, и, читая скорбные псалмы, «Miserere» и «De Profundis», мы направимся к ее камере. Это должно подействовать.
— А что, неплохая идея!
— Думаю, когда она увидит крест, ее христианское сознание прояснится.
— Очень на это надеюсь. Что ж, преподобный отец, образумьте ее — и можете рассчитывать на королевскую милость.
— Все — ради Бога нашего, Иисуса Христа и папы, его представителя на Земле, ваше превосходительство, ничего — для людей. Я служу королю лишь потому, что он есть друг Господа нашего, и вся его власть — от Бога. Вот чем руководствуемся все мы, бедные капуцины. Не так ли, Теодоро?
Паоло поклонился.
— Да, батюшка, мы преданы королю, и не только потому, что в престоле церковь видит свою опору, но и потому, что, как сказал святой Павел, Omnis auctoritas a Deo[32].
— A Deo! — отважно повторил Вендрамин. — Правильно говоришь, сын мой.
И, цинично возвращаясь к делам мирским, никогда не забывавший об интересах крестного, Вендрамин с невозмутимым апломбом промолвил:
— Пусть мы, ваше превосходительство, и далеки от мира сего, пусть многие и награждают нас за это презрением, все же мы тоже должны жить, — так нам велит Господь. Но стены нашего монастыря вот-вот развалятся, касса его пуста, мы бедны, как праведник Иов или как Вечный жид. В день, милостью людской, мы имеем не больше пяти су пожертвований, да и эти пять су наши нищие братья приносят в монастырь отнюдь не каждый вечер, так что, если его величество король…
Луиджи улыбнулся.
— Я понял вас, преподобный отец, и поговорю с королем.
Вендрамин рассыпался в благодарностях.
— Следуй за мной, сын мой, — сказал он наконец послушнику и направился к часовне. — Когда-то, давным-давно, ему уже приходилось являться в тюрьму для служения погребальной мессы.
К счастью для Вендрамина, память его не подвела.
В часовне, оставшись наедине с Паоло, он окинул юношу торжествующим взглядом.