Сие действо длится минуты три, после чего преподобные отцы начинают лупить друг друга ногами.
Победитель взбирается на повозку, оставляя проигравшего уходу женщин, и после погрузки кориколо отбывает.
Но одной лишь посадкой монаха по центру правой скамьи дело не ограничивается; нужно усадить кого-то подходящего веса и напротив него, а это не так-то и просто.
Монахи — люди весьма требовательные.
Им нравится видеть перед собой приятное и улыбающееся женское личико.
Кучер предъявляет все самое лучшее из того, что имеется в его распоряжении — дородную крестьянку, не менее дородную цветочницу, миловидную и дородную кормилицу.
Монах указывает на ту, что пришлась ему по душе, и улыбается одобренной кандидатке.
Здесь возникает другая проблема: нужно поместить по обе стороны от этого пройдохи двух обладательниц более или менее привлекательных мордашек; их выбирают из числа имеющихся в наличии пассажирок и усаживают на место.
Теперь вы понимаете, что кучер, которому приходится заботиться о монахе и всех его ушибленных местах, постоянно думать о том, как удержать в равновесии повозку, находится в крайне затруднительной, практически тупиковой ситуации.
Когда монах доволен, большую часть дела можно считать сделанной.
Возничий, прикинув общий вес, распределяет людей и грузы.
Под повозкой всегда имеется нечто вроде ящика, прикрепленного к телеге цепями.
Туда вперемешку бросают собак, кошек, птиц в клетках, малышню, все громоздкое и доставляющее неудобство, — пакеты, провизию и т. д.
Бросив последний взгляд на телегу, кучер вскидывает вверх руку с кнутом и кричит:
— Берегись!
Все уже готовы.
В телегу, как правило, запряжена постыдная, худая до изнеможения кляча, которая черт знает чем питается и черт знает где спит — словом, отощавший росинант.
Ни за что, думаете вы, не потянуть ей эту ношу, которая могла бы напугать и першерона.
Заблуждаетесь!
Щелкает кнут, и животное трогается с места.
Упряжка едет с приличной скоростью, поднимая в воздух тучи пыли.
Внизу голосят и бьются попугаи, собаки, кошки и дети.
Вверху при каждом сотрясении не имеющей рессор телеги взмывают ввысь путники.
Хлопает хлыстом и кричит кучер.
Монах — руки не понять, где — в соответствии с толчками, а иногда и по собственной прихоти, припадает влево, вправо, вперед, то на колени сидящей напротив кормилицы, то к плечу соседки справа, то к плечу соседки слева.
Тележка несется вперед.
Иногда она доезжает до конечного пункта, иногда — нет.
Временами тучный монах производит движения столь диковинные, так рьяно помогает неровностям дороге бросать себя то на одну, то на другую соседку, что кориколо теряет равновесие и опрокидывается в потоки пыли, которые смягчают падения.