Сказал:
Ненависть в стране перешла все мыслимые пределы.
Люди, вначале не слушавшие епископа и даже освистывавшие его, через малое время стали стихать.
Еще сказал:
Верьте мне, чада, что на ненависти не построить ничего доброго, ибо ненависть зыбка, как песок, и всё стоя́щее на ней рассыпается.
И с каждой минутой голос его креп, и сочувствие людей к сказанному также крепло, потому что все понимали правоту Геронтия. Казалось, что стоявший на камне епископ закрывал ворота туда, откуда уже не было возврата. Конечно, это была только видимость, поскольку городской стены уже не существовало, а от ворот оставалась лишь груда камней. Многие, однако, явственно видели, как огромные створки вновь повисли на своих петлях и, следуя движению епископской руки, начали медленно закрываться.
Владыка вспомнил поучительную историю о том, как четыре благонамеренных зверя, взяв музыкальные инструменты, решили играть квартетом. Поскольку история была новой и никто на Острове ее не слышал, внимание собравшихся усилилось. Владыка рассказывал о безуспешных попытках зверей сотворить музыку и даже показывал в лицах, как каждый из них пытался играть. В какое-то мгновение камень тронулся с места, и Геронтий стал неспешно на нем перемещаться, изображая движение зверей. Звери менялись местами в надежде, что это родит долгожданную музыку.
В толпе засмеялись, и это был добрый смех. Люди еще не знали, к чему клонит епископ, но рассказ им нравился сам по себе. Подув напоследок в воображаемую трубу, Геронтий разом стал мрачен. Приуныла и толпа, ожидавшая продолжения представления.
Перемещения в пространстве ни к чему не ведут, сказал епископ. Особенно же к сотворению музыки. Каждому следует учиться играть на его инструменте.
Помолчав, добавил:
Оттого, что вы топчете брусчатку на улицах, жизнь лучше не станет. Призываю вас немедленно разойтись и заняться каждому своим делом, ибо эти дела благословлены Богом. Лишь на перемещение толп нет Божьего благословения, потому что итог сих странствий – разделение и братоубийство.
На этих словах кто-то метнул в епископа камень. Бросок был не совсем точен, и камень просвистел у его виска. Геронтий сделал невольный шаг вперед, оступился и рухнул с камня.
Он не погиб. Когда его подняли, глаза были закрыты, но жизнь в нем еше теплилась. Епископа понесли сквозь толпу. Впереди шествовал человек с митрой владыки в руках, и толпа расступалась перед ним, как море перед Моисеем. Непокрытая голова Геронтия качалась в такт движению, и седины ее с каждым мгновением становились всё алее. Епископа внесли в подъехавший трамвай. Не делая остановок, самоходная машина помчалась в сторону Библиотеки, недалеко от которой была недавно открыта городская лечебница.