Абзул уже преклонял колени, с каждым восклицанием разбрасывая капли слюны из беззубого рта.
– А что чародеи Гиспарты? – спросил Шакал быстро, пользуясь моментом, пока старик сохранял ясность сознания. – Они для меня опасны?
– Но не я, мой лорд, – горячо заверил Абзул.
Шакал не мог сдержать усмешки. Этот человек был опасен разве что для самого себя.
– А остальные?
– Они будут глупцами, если решат встать против вас.
Абзул отвел пожелтевшие глаза при этих словах, и стало ясно, что он не только лгал, но и хотел, чтобы Штукарь бросил вызов и потерпел неудачу. А значит, в Гиспарте были и такие мастера магии, которые обладали силой бросить тирканианцу вызов. Но Штукарь был не дурак. Он не пошел наобум в земли своих врагов. Нет, сперва он пришел в Уль-вундулас, давно оспариваемое подбрюшье, и собрал могущественных союзников. Чертового Ваятеля! В самом ли деле Штукарь собирался помочь вождю отомстить? Если они обрушат на Гиспарту чуму, что тогда?
Шакал понял, что его это не слишком волнует.
Гиспарта ничего для него не значила. Ее народ был ему чужд, безлик и представлялся ему зажравшимся и не замечающим опасности. Но сейчас, возможно, настал час, когда не замечать было нельзя. Этого не могло не случиться. Империум пал, то же самое ждало и Гиспарту – ее либо разграбят орки, либо захватит чужеземный полукровка с претензией на корону. Что это значило для Шакала? Он теперь был вольным ездоком и не был привязан ни к кому, кроме свина, что нес его туда, куда он желал. Ничто не держало его здесь. Он мог взять с собой Делию, она согласится, если он попросит, в этом он не сомневался. Они могли отправиться в Анвилью или в Гуабию, а может, и на восточный берег. Мир не ограничивался одной Гиспартой, а Шакал не знал ничего, кроме Уделья, этого куска дерьма, что пристал к каблуку королевства. И как бы это ни было глупо, он любил эти пустоши, но, как и хиляки с севера, какими он их представлял, он не замечал ничего другого. Он потратил годы, пытаясь воспрепятствовать Ваятелю. В самом ли деле он был готов пожертвовать жизнью, чтобы сразиться с ним и со Штукарем, и все это ради кучки ленивых хиляков на севере?
Выйдя из задумчивости, Шакал осознал, что смотрит на груду пергамента. Там лежала карта, почти вся на виду, спрятан был только один ее уголок. Карта Уделья. Хотя нет, она была старше, составлена до Нашествия, когда весь Уль-вундулас, за исключением Стравы и кентаврских лесов, находился в твердой хватке Гиспарты. И Страва, и леса были четко отмечены картографом. Шакал заинтересовался и несколько удивился, обнаружив, что без границ уделов по карте было довольно трудно ориентироваться. Все на ней казалось крупнее и напоминало уже не лоскутное, а бесшовное одеяло. Горнила еще не существовало, и Шакалу пришлось искать Батайят и Алундру, чтобы найти место, где крепость потом появилась. Вся карта была испещрена кастилями, от которых теперь остались только чернила на этой карте – названия и небольшие гербы знатных семей, которые их держали, пока орки не обратили все в руины. Одна из этих кастилей привлекла внимание Шакала.