– Послушай, у тебя впереди пара тысяч лет, а у меня в лучшем случае тридцать. Оно того не стоит. Если останешься со мной, тебе придется смотреть, как я старею и умираю. Наверняка ты уже думал об этом.
– Думал, – отозвался Тэкчин.
В его голосе не было ни удивления, ни тревоги, ни грусти. Все плакали, даже Тэш и Дождь, только у фрэя глаза остались сухими. Он держался так же беззаботно, как и всегда.
– Ну хорошо. – Мойю обидело, что Тэкчин воспринял ее слова так легко. – Раз ты все решил, что тогда?
– Я с тобой.
– Нет! Ты зря потратишь долгую жизнь, кроме того, тебе нужно отвести остальных в лагерь.
– Я с тобой, – повторил Тэкчин, бесстрашно и беспечно.
– Никуда ты не пойдешь, слышишь? Не смей! У тебя целая жизнь впереди. Ты не должен умирать.
– В Эстрамнадоне вам без меня не обойтись. Никто из вас не говорит по-фрэйски.
– Нет. – Мойя подошла к нему вплотную и, обливаясь слезами, взяла его лицо в ладони. – Неужели я так много для тебя значу? Я же просто дрянная горластая рхунка. Даже мой собственный народ меня не выносит, особенно воины. Им не по душе, что кинига защищает баба. Так ведь, Тэш?
– Ничего против тебя не имею, – отозвался тот. – Я всегда тобой восхищался.
– Какого Тэта ты несешь, дуралей? Не слушай его. – Девушка вытерла слезы ладонью, размазав грязь по лицу. – Я – никто, меня даже родная мать не любила. А ты… тебе суждена долгая жизнь. Пройдут века, и мое имя сотрется из твоей памяти. Ты встретишь других рхунок, фрэй, может, даже гномих – между прочим, женщины у них весьма симпатичные. У тебя были сотни возлюбленных до меня, и будут еще тысячи.
– Нет, – ответил Тэкчин, крепко прижимая ее к себе. – Ты моя первая и единственная.
– Что? Врешь ты все! Неужели ты был девственником, когда мы познакомились?
– Да нет, не в этом смысле. Ты – моя первая любовь.
Мойя в недоумении смотрела на Тэкчина. Она жила с фрэем пять лет, и он ни разу не говорил с ней о любви, будто так и не выучил это странное рхунское слово. Тэкчин по натуре был искателем приключений, легко загорался и так же быстро остывал. Девушке казалось, она для него всего лишь игрушка, которая вскоре наскучит. Удивительно, что мы до сих пор вместе.
– Мы, фрэи, – пояснил Тэкчин, – не живем всю жизнь с одним партнером: слишком скучно. Не знаю почему, но мы не испытываем друг к другу глубоких чувств. Так принято. Наверное, это правильно, иначе можно сойти с ума, потеряв возлюбленную, с которой прожил несколько веков. Ты – не фрэя. Ты не знаешь, что так сильно любить нельзя, поэтому… просто любишь, и все. Разве я мог не влюбиться? Да, мне придется увидеть, как ты умрешь. Ты считаешь, только Гиффорд и Роан способны страдать? А обо мне ты подумала? Каково жить сотни лет с такой болью? Я никогда тебя не забуду. Но эта боль – сущий пустяк по сравнению с тем временем, что мы провели вместе.