Леди Иона София Джессика въезжает в мужнин замок. Ныряет в разверстую пасть ворот, выныривает во двор, оставив за спиною глыбу надвратной башни. Замок напитан жизнью. Звенят кольчугами стражники, вскидываясь в салюте. Гомонят слуги — разгружают подводу: один хекает, бросая сверху мешки, другие растаскивают по каморам, горбясь под грузом. Сир кастелян с балкона сыплет указания, и пара адъютантов порывается бежать-исполнять, а он все мечет новые и новые приказы, и ясно, что первые уже забыты. Пара белошвеек пересекали двор и замерли в реверансе, но головки вертятся, а глазища поблескивают вслед каждому проезжающему кайру. В конюшне ржут и всхрапывают лошади, взбудораженные вновь прибывшим табуном. Гробовщик распоряжается над телегою, в которой, завернутый в саван, мокнет унылый покойник. Тоскливая неподвижность мертвеца, его вопиющее неучастие в общем движении лишь подчеркивает то, насколько живы все остальные. Замок и все его обитатели — весомая, несомненная часть бытия. О себе леди Иона не скажет этого.
С мучительною тщетой она ищет себе определения. Кто я? Какое место занимаю? Я — хозяйка этого замка? Звучит насмешкою. Я — леди Ориджин? Больше нет, мое место — не там, где нетопыри на флагах. Я — графиня Шейланд?..
Кайры спешиваются, развертываются двойным кольцом, подняв щиты — на случай внезапной атаки со стен. Конечно, они не ждут засады, но многолетняя выучка управляет ими. Кайрам легче выполнить заученный маневр, чем воздержаться от него. Они — воины, они — носящие оружие. А я кто? Они служат мне и подтвердят это хоть среди ночи, хоть пьяные в дым. Кому служу я? Неужели — себе? Боги, до чего это мелко!
Леди Иона спрыгивает наземь, отказавшись от помощи. Идет к донжону, поднимается на крыльцо, в глубине души надеясь: пускай Виттор меня не встретит. Я вцеплюсь в эту обиду, как в путеводную нить, раскручу ее, приведу себя к ясности. Скажу себе: я ждала, что муж встретит, обнимет, приласкает, согреет; он не сделал, но я ждала, я — жена, жаждущая ласки. Однако граф Виттор Кейлин Агна выходит на крыльцо и раскрывает объятия навстречу супруге, и ее надежды тают. Правда в том, что она не ждет тепла от мужа. Не знает, что делать с этим теплом: ни принять, ни отвергнуть.
Граф Виттор начинает говорить:
— Душенька, как же я рад тебе! Прости, что так вышло: старого ключника Бейли угораздило помереть ровнехонько сегодня, да еще и не в замке, а в городе. Вот его и привезли сюда точно к твоему прибытию — нет, каков подарочек! Уж мог бы повременить, отложить кончину на денек.