Тут подъехали к Твери, и все пошли на выход – прогуляться и в ресторан. Вышли и мы с Модестом.
– А не пойти ли нам, уважаемый Модест Сергеевич, – откушать чего-нибудь горяченького? – предложил я.
– С превеликим удовольствием, – ответил профессор, – я и сам собирался вам это предложить.
В ресторане мы заказали маленький графинчик водочки и по тарелке селянки. Именно селянки, а не солянки, каковой мог бы считаться рассольник. А блюдо, которое испокон веков готовят на железной дороге из ветчины, колбаски, мяса двух или трех сортов, с каперсами, оливками и лимоном. Все это долго должно томиться не менее восьми-десяти часов (в более позднее время – в котле раскачивающегося на ходу вагона-ресторана) и является незаменимым добавлением к водке в запотевшем лафитничке[63]. В наше время нужно держать водку в морозилке и туда же поставить на полчаса лафитнички, чтобы водка не нагрелась. А как будет здесь, не знаю…
– Водка холодная? – спросил я полового. В тверском ресторане был именно половой, а не вышколенный официант, как в Москве.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – со льда-с.
– Ну вот, груздочков еще, огурчиков малосольных с укропом, пирожков с капустой (свежие ли?), и давай, неси все сразу, – распорядился я, – а то не успеем.
– Успеете, ваше сиятельство и ваше превосходительство, час-полтора будем стоять, и без пассажиров первого класса поезд не уйдет-с! – успокоил нас половой. – Так что сначала закусочка, а потом и селянку вам принесу с пылу с жару-с.
Все было выше всяческих похвал, свежим и вкусным. Мы еще успели вдоволь напиться чаю, я расплатился и оставил щедрые чаевые, на что половой, кланяясь, провожал нас до выхода. Вернулись в вагон при втором звонке и продолжили путь.
Как ни странно, я неплохо выспался, несмотря на то что диван раскладывался только до полулежачего положения, постельного белья, даже подушки, не полагалось, только пледы, которые принес проводник. У него же можно было заказать чай и папиросы. Более опытные пассажиры везли с собой подушки-думочки, я же оказался «на бобах», но, поворочавшись, уснул под посапывание профессора и стук колес. Утром проснулся и отправился в ватерклозет. Оказалось, что никакого «ватера» в нем нет, слив отсутствовал, вместо него – педаль сброса.
Подразумевалось, что удобства будут на остановках, что и пришлось сделать в более комфортных условиях в Малой Вишере, где была остановка и какой-никакой, но небольшой вокзал (хотя вокруг, кроме станционных построек, ничего. Сортир для господ из 1-го и 2-го классов, за которым следил специальный служитель, был довольно чистый, с горячей водой и даже с горячим полотенцем, что подал мне «повелитель ватерклозета». Подозреваю, что он просто проглаживал утюгом полотенце после каждого посетителя и их, полотенец то есть, у него и было четыре-пять штук. Ну и бес ним, оставил ему гривенник за услуги. Главное, что, уединившись, я намазал питательным кремом кожу рук, в вагонном клозете в полутемноте с постоянным раскачиванием вчера вечером сделать это было весьма неудобно. Руки постепенно приходят в порядок, ногти мне обрабатывал приходящий мастер маникюра, получая вчетверо против обычной таксы, так что, может, перчатки когда-то можно будет снять.