— Что вы, Марина Львовна! Если бы была малейшая возможность, мы бы виделись ежедневно. Но ведь все условия жизни здесь препятствуют свиданиям, и даже небо было против нас. А кроме того, спешная работа.
— Положим, она не мешает вам проводить вечера с Лидией Николаевной.
— Вот в чем дело! Маленькая ревность. Но вы можете быть спокойны: если я и сижу с ней иногда после ужина, то лишь по долгу гостя.
— И читаете ей книжки!
— Потому что она неразговорчива. Поверьте, что, если бы на ее месте были вы, мне не пришлось бы прибегать к чтению.
— Охотно верю! — улыбнулась Марина Львовна. — Но скажите, с чего это вы вздумали завязать вашу сегодняшнюю посылку моей собственной ленточкой? Я чуть не обиделась. Я хватилась ее вечером после нашей прогулки в старые работы и подумала, что вы вытащили ее из моей рубашки на память о белом зале. И вот вы посылаете ее мне обратно. Не будь в книге письма, я приняла бы это за знак полного разрыва наших отношений.
Борк рассмеялся и рассказал, где он нашел ленточку.
— Если бы я знал, что это ваша ленточка, я бы поступил с ней иначе, моя дорогая.
— Вот как, она была в кармане Грошева! — протянула Марина Львовна. — Теперь я понимаю и задний смысл его вопроса о белом зале. Он поднял ее там и догадался, чем мы были заняты, Яков Григорьевич!
— Да, это показывает, как легко попасться в вашем милом гнезде, где все у всех на виду и под надзором.
Быстро пролетел час, в течение которого Марина Львовна показала англичанину, что она не только обладает прекрасным телосложением, но и опытностью в любовных делах и страстным темпераментом. Борк не скрывал своего восхищения, и молодая женщина в душе торжествовала победу, а кроме того, сравнение этого любовника с ее мужем было далеко не в пользу последнего.
Вдруг в соседней комнате послышались шаги и громкие голоса. Марина Львовна только что встала и ходила по комнате, подбирая свое платье и белье, разбросанное по стульям и по полу. Услышав шум и узнав голос своего мужа, она застыла в прелестной позе испуга, взявшись рукой за сердце. Раздался стук в дверь.
— Яков Григорьевич! Вы можете выйти к нам? Михаил Петрович оспаривает правильность наших подсчетов работы фабрики, а я в этом деле не специалист, — это говорил Фернер.
— Что мне делать теперь? — прошептала Марина Львовна в ужасе, умоляюще глядя на Борка.
— Я сейчас выйду к ним и уведу их в комнату Грошева, так что ты сможешь уйти незаметно. А если нет — запрись здесь, пока мы все не уйдем на фабрику. Не бойся, дорогая, все устроится.
Стук повторился, и Борк подошел к двери и сказал: