Наконец Василий Михайлович явился, прочитал телеграмму и весь просиял.
— Вы не рехнулись ли, Василий Михайлович? — спросил Репиков с тревогой.
— Нисколько, Николай Константинович! Я не мог видеть равнодушно закрытие рудника и тотчас же после телеграммы хозяина о ликвидации послал ему просьбу сдать мне дело на льготных условиях в аренду.
— Почему же вы мне ничего не сказали?
— Во-первых, я не был уверен в успехе просьбы, а во-вторых, не хотел, чтобы дело разгласилось преждевременно. Узнав, что я беру рудник, многие служащие и рабочие просились бы ко мне на службу, и было бы тяжело и неудобно им отказывать. А теперь многие уже разъехались, а нескольких нужных мне людей я выбрал и под разными предлогами задержал.
— Какой вы осторожный! Но что же вы думаете делать?
— Пока поведу только разведку с десятком-другим рабочих. Фабрику буду пускать изредка, когда накопится запасец руды.
— А на каких условиях вы выпросили аренду?
— Очень льготных, за попудную плату. Получу золото — буду платить, не получу — заплачу только подесятинную подать. Я даже не надеялся, что хозяин согласится на это. Впрочем, ему все равно пришлось бы бросить все или оплачивать самому караул и подать.
— И вы надеетесь найти золото?
— Не надеялся бы, не стал бы рисковать! Денег у меня таких нет, чтобы зря ими сорить.
— Кого же вы оставляете из служащих.
— Только станового с дочерью для стана и амбара и одного десятника для рудника, больше мне никого на первое время не нужно. А рабочих — всех китайцев и только двух русских — запальщика и машиниста.
— Что же, желаю вам всякого успеха, — сказал управляющий и попросил Бубнова прийти после обеда, чтобы выяснить, какие припасы и материалы из амбара он желает оставить за собой.
Весть о том, что рудник не закрывается, а отдается в аренду Бубнову, распространилась по стану, и на следующее утро к новому арендатору уже явилась целая толпа просителей: это были главным образом не уехавшие еще русские рабочие, преимущественно семейные, владельцы избушек на рабочей улице, которые все медлили со своим отъездом в надежде на то, что хозяин передумает, или вообще случится какое-то чудо. Теперь это чудо случилось, и все бросились к штейгеру наниматься.
Но Бубнов с раннего утра уехал на рудник, и толпа ждала его терпеливо до обеда; никто не хотел уходить, опасаясь не попасть в число нанятых, если опоздает к возвращению штейгера. К рабочим присоединились бабы, приходившие узнавать, почему мужья не возвращаются домой. Становой два раза подходил к толпе и советовал не ждать, сообщая, что арендатору рабочих не нужно. Но ему не верили.