— Да, баб Таня, скажу, спасибо Вам!
Палыч набрал Козырева. Тот сразу взял трубку:
— Ну, рассказывай!
Владимир подробно рассказал, как дети себя вели, как летал на велике счастливый Лёшка, как лепили пирожки девчушки, как льнули они весь день то к Вале, то к бабе Тане. Передал слова бабы Тани.
Дед, похоже, загордился:
— Вот, Калина, как оно выходит? Значит Козыревскому роду нет переводу! А Лёшке скажи, слово надо держать. Обещал звонить — звони сам!
В ночи пели, заливаясь, соловьи, и уснул Палыч под их пенье с улыбкой, и так сладко ему спалось, как в далеком детстве. И не снились ему привычные кошмары: как он тащит на себе тяжело раненого Ивана, как каким-то шестым чувством угадывает, что сейчас будет взрыв и накрывает своим телом старлея… чтобы просыпаясь в холодном поту, хватать воздух и осознавать, что это только сон.
Проснулся от прикосновения Ивана, через минут пятнадцать вышли и пошагали к Малявке. Небо едва-едва начинало светлеть, вокруг было так тихо, ни ветерка, ни шороха, природа спала — с бугра видно было, что Малявка плавает в молочном тумане, где-то далеко робко-робко подала голос первая ранняя пташка… Палыч приостановился, вдохнул всей грудью бодрящий прохладный воздух и начал спускаться по тропинке вниз к реке за мужиками. Туман ближе к речке густел, и казалось, что Ленин и Ванюшка плывут в нем. На небе меж тем стали видны темно-синие облака, кое где начинающие краснеть.
— Тут у нас рассветы завсегда богатые, я и в июне, когда рыба не клюет — июнь на рыбу-плюнь, частенько сюда по зорьке прихожу, полюбоваться — душа, она просит. А уж когда из Шишкиных кто наезжает, постоянно здесь бываем, выросли же на Малявке все.
Дед Вовка шустро разобрал удочки, указал Палычу место, Иван пошел на свое коронное, а Палыч залюбовался и заслушался: наступающий день вступал в свои права — уже множество птиц пели, встречая солнышко, облака светлели, становясь нежно сиренево-розового цвета. Где-то высоко прогудел самолет… и вот из-за края неба вылез первый лучик… Палыч забыл про удочку, забыл про рыбу, завороженно смотрел на всходящее солнышко, заливающее все вокруг ярким светом. Очнулся от рывка удочки — поплавок плясал, уходя в воду, подсек — на крючке извивался подлещик. Рыба начала клевать, туман расходиться, и Калинин весь отдался рыбалке, у него плескалось в сачке штук семь окушков, пара подлещиков, когда с горки скатились сонные Матюха и Лёшка.
— Ух, ты! Палыч, дай мне подержать, а? — Лёшка вцепился в удочку обеими руками, и когда у него клюнул окушок, он восторженно завопил на всю округу: