— Поймал!! Поймал!
— Тише ты, рыбу распугаешь, — шикнул на него дед Вовка, — ну еще немного рыба поклюет, а потом все, как отрубит.
Так и вышло, Лёшка поймал трех окуньков и одного подъязка, радости не было предела, а взрослые, глядя на восторженно галдящих мальчишек, тоже улыбались.
— Вот что нам, пацанам милее всего — природа, рыбаловка, деревня, а не эти планшеты, айфоны. За пару выходных столько радости набирается… Зимой да, в деревне не особо, а летом… — Иван раскинул руки, — красотища! Моя дочка, вот бы кому парнем надо было родиться, едва солнышка побольше становится, вся изноется-изведется — В Каменку! Пока тут снег тает, не привожу, ведь через каждый час мокрая и грязная бывает. А маманя уже не молодая, но подсохло — всё, ребенок до поздней осени здесь.
Баба Таня, уже приготовившая завтрак, оценила улов:
— Знатная уха выйдет!
— Да под калиновку твою, да ещё с шашлычками, ох, маманя, живем!
Ванюшка подхватил мамку и посадил её на руки:
— Пусти, ирод, ведь уронишь! — притворно сердилась баба Таня, шлепая его по руке.
Проснувшиеся, умытые и причесанные девчонки хихикали, Валя положила им «яишню» и налила по кружке молока от Зорьки. Лёшке оно так понравилось — он допивал уже вторую кружку, вытирая белые усы на губах. После завтрака всем нашлось дело: мужики пошли мариновать мясо для шашлыков, Валя с девчонками пошли на дальний бугор — там росло много щавеля, и баб Таня послала их нарвать его на зеленые щи.
На бугре летали пчелы, бабочки, Варя с Верой ежеминутно восторгались и бегали за бабочками разглядывали всяких жучков. Набрали щавеля и потихоньку пошли домой, по дороге собрали три букета из барашков — мелких желтеньких цветочков, каких-то сиреневых и розовых тоже с мелкими цветами, и подарили по букетику бабе Тане, бабе Томе и Вале. Лёшка с Матюхой таскали нарубленные Палычем сучки к специальному месту для мангала, сделав работу, унеслись на великах. Иван ушел на сеновал досыпать, Аришка утащила девчушек показать свои богатства — все были при деле.
— Баб Таня, может Вам вскопать чего? — Владимиру не хотелось спать, его переполняла энергия.
— И, милок, у меня архаровцы на што? Вон, у Валюшки если.
Валя, поколебавшись, сказала, что рабсила требуется, и часа три они пересаживали кусты смородины и крыжовника к забору от дома, затем укладывали заранее подготовленные камни для альпийской горки, и Палыч в какое-то мгновение поймал себя на том, что откровенно любуется ею.
— Так, Палыч, стоп! Ты, мягко говоря, староват, да и твои жуткие шрамы не украшают тебя, а наоборот, отваживают женщин! — Был у него печальный опыт с двумя подругами, одна даже замуж собралась, но, увидев его посеченную осколками ногу, дала задний ход.