На этот раз хутор выглядел безлюдным. Словно чума прошла. Во многих дворах — ворота настежь, а кое-где выломаны и валяются в стороне. И окна: где — выломаны с рамой. Два дома на выезде наполовину сгорели. Тропинок к домам уже не было видно. Прошедший недавно буран засыпал их.
— Пожар здесь был? — спросил я.
Отец ничего не ответил. Он только снял шапку и перекрестился.
Заслышав конский топот и скрип саней, из одного двора появилась худая рыжая собака. Некоторое время она шла, покачиваясь на хилых ногах, за нами, но на околице уселась и протяжно завыла.
А произошло здесь вот что. Хутор Ивановка, что в двух километрах от станции Дубиновка, Оренбургской железной дороги насчитывал дворов тридцать. Не особенно богатых, ни особенно бедных (Они все принадлежали к какой-то секте). Но разве мог быть хотя бы небольшой хуторок без «кулаков»? Кулаками оказались две семьи, у которых дома (выглядели) немного лучше других.
Отправив «кулаков» в места, «где Макар телят не пас», власти приступили ко второму действию. В назначенный день из соседней деревни, где находился сельсовет, в хутор прибыли председатель с уполномоченным. В доме одного из раскулаченных поставили скамейки. Уполномоченный извлек из объемистого портфеля кусок красной материи и ею накрыл стол. Все было, как положено в таких случаях. Нашлись даже графин со стаканом для докладчика. Только вот хуторяне что-то не спешили на собрание, хотя заранее все были оповещены. Прождав полдня, уполномоченный аккуратно свернул кумачовую скатерть, уложил её в портфель, и оба они уехали.
Через несколько дней в хуторе появилась агитбригада. Но и она не смогла ничего добиться. Во дворах агитаторов встречал собачий лай. Ворота в большинстве домов оказались запертыми. Правда, к одному старику, по оплошности не закрывшему калитку, два комсомольца проникли было в дом и сходу, наперебой начали расхваливать «райскую жизнь» при колхозах, так тот достал Библию и, перебивая агитаторов, стал читать вслух первый псалом Давида: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых»…
Так и убралась бригада ни с чем.
С неделю никто из начальства на хуторе не появлялся. Уже думали ивановцы, что прошло мимо них то лихо. А после статьи «мудрого вождя» в газете люди еще больше воспрянули духом. Радовались даже.
А радость-то их была преждевременной: в области уже решилась их судьба… И мартовской ночью нагрянуло сонмище комсомольцев, разного рода активистов, милиции и ГПУ.
Хутор оцепили. Выставленные на дорогах посты не пропускали никого ни со станции, ни с другой стороны. Первым делом перестреляли собак. Потом принялись за людей.