* * *
Огромное полушарие Земли медленно проворачивается под — или над — нами, неописуемо, невыразимо прекрасное. Секционный иллюминатор Купол дает круговой обзор. Когда-то это окно с большими сложностями доставляли на орбиту для американской половины станции. Потом, когда американцы решили сбросить свою часть МКС в океан, наши его выкупили и соединили со своими модулями — теми, что в итоге стали ядром станции «Мир-2». И я понимаю, зачем была вся эта возня: любоваться на Землю как будто из прозрачного колпака дорогого стоит.
Та самая песня из прошлого века снова приходит на ум. Но по матери я не скучаю. Я стараюсь загнать поглубже сомнения и мандраж.
— Лично я считаю, что это розыгрыш, — говорит Коля, и в душе я абсолютно с ним согласен.
Вообще-то он командир станции «Мир-2», Николай Эльдарович Ахмедов. Старше меня на двадцать лет, с двумя учеными степенями (кандидат химических наук и доктор наук, внезапно, в области литературы). Но сразу попросил называть его Колей, — мол, у них тут принято называть друг друга просто по именам — и отказать я, конечно, не мог.
На станции он мотает уже второй срок и останется еще на один, мы с Белозеровой (Женей) и Батуриным (Русланом) — новое пополнение.
Точнее, эти двое — новое, а меня, по идее, должны отсюда забрать. Кроме Коли, Жени и Руслана на станции еще два космонавта из предыдущей смены: Олег Кирсанов и Нараян Каушик (из Индии, по соглашению). Они также встретили мое прибытие со сдержанным недоверием. Сдержанным — потому что космонавты максимально тактичные и вежливые люди. Иначе в этой консервной банке и недели не продержишься.
— Ладно, розыгрыш, — хмыкает Женя. — Что-то дорогая шуточка выходит. Не то чтобы бы мне было неприятно общество Андрея и его друга…
— Общество его друга тебе приятнее всего, — смеется Батурин.
Белкин, словно в подтверждение его слов, мяукает. Кот чувствует себя в невесомости как дома — даром, что никаких тренировок не проходил.
То есть сначала он явно испугался, его даже стошнило немного. Но потом быстро привык. Похоже, ему нравится — минимум усилий, а какие далекие прыжки получается!
Во всяком случае, акробатике работы в невесомости он обучился быстрее меня.
А уж как он пришелся по душе моим временным коллегам, словами не передать! Особенно ребятам из старой смены, которые торчат на станции уже давно.
«Даже не думал, что у сфинксов такая мягкая шерстка, — сказал командир при первом знакомстве с ним, и был у него тон человека, к которому прилетел тот самый волшебник в голубом вертолете. — Думал, они голые. А они как замша…»