– Оставь эту идею, лучше выпей, – хмыкнул бродяга.
Вэл, тяжело дыша, прислонила гудящую голову к шаткой стене.
Он еще придет за тобой.
Из сухих растрескавшихся губ вырвался тихий едкий смешок.
Пусть приходит.
– Вэл, ты слышишь меня? Эйри?
Вэл дернулась, с трудом разлепляя веки. Перед глазами плыло, она замотала тяжелой головой, желая, чтобы ее оставили в покое. Сознание погружалось в тихие, успокаивающие волны, отдаляя звучащий над ухом голос.
– Вэл! – Болезненный удар по щеке заставил ее вскинуться и широко распахнуть веки. Перед затуманенным взглядом предстали темные глаза, длинные светлые волосы, заплетенные в причудливую косу, и бронзовая загорелая кожа, проглядывающая сквозь ворот серого полушубка.
– Убирайся. – Вэл мотнула головой, с трудом заставляя себя удерживаться в сознании. – Пошла в преисподнюю.
– И я рада тебя видеть, – отозвалась Дэни, приобнимая ее за плечи. – Вставай!
– Отвали. – Вэл отшатнулась от девушки, морщась от разрывающей изнутри головной боли. Тошнота поднялась из недр желудка, Вэл сглотнула, надеясь не сблевать на саму себя.
Дэни проигнорировала слабые возражения, закидывая ее здоровую руку себе на плечи и обнимая за талию. Дэни поднялась, утягивая вяло сопротивляющуюся Вэл за собой.
Организм отреагировал на незваное вмешательство, и Вэл вырвало под ноги. Дэни покачала головой, наблюдая за густой, вязкой, желтой слюной, повисшей нитью на нижней губе.
– Давай идем, нужно постараться, – пробормотала она, придерживая почти теряющую сознание Вэл.
Та не ответила, чувствуя, как тяжелая голова все упорно старается завалиться набок. Она сделала шаг вперед, ведомая Дэни, – ноги предательски подогнулись, и она почти рухнула вниз. Дэни стиснула ее здоровую кисть и удержала на месте, с силой хватая за талию.
– Твою мать, – пробормотала Дэни. Вэл хотела было сказать, что ее мать давно умерла и нет никакого смысла сотрясать воздух ее упоминанием, как Дэни мягко опустила ее на обледенелую землю.
– Правильно, вали отсюда. – Вэл встала на колени и наклонила голову, прикрывая веки.
Она давно не чувствовала боли, кажется, пропавшей уже как пару дней. А может быть, неделю – Вэл не могла бы сказать точнее. Время утратило смысл, превратившись в слово, которое ничего не значит. Были только свет и тьма, сменявшие друг друга с завидной регулярностью. А потом голод, жажда и острая щемящая боль, овладевающие поначалу, отступили, позволив погрузиться в чудесное, восхитительное забытье.
– Я убью его, – раздался над ухом Вэл рычащий голос. Тело, подхваченное сильными руками, поднялось вверх. Голова откинулась назад, а затем чужая теплая ладонь аккуратно прижала щеку к чему-то мягкому. Вэл приоткрыла глаза, с трудом заставляя себя вынырнуть из охватившего сознание тумана.