– Как зовут вашего сына? – наконец спросил Рафаэль.
– Акила. Думаю, он прячется в сарае для дров. Он хочет войти, но боится случайно оскорбить вас. Я случайно не оскорбила вас? – добавила Инти.
– Нет. – Рафаэль отставил чашку в сторону. – Хорошо. Давайте узнаем, что можно сделать. Но мне понадобится помощь Акилы. Я не знаю, как зовут людей.
Он всегда терял терпение, когда старики говорили об этом со слезами на глазах, но теперь он легко узнал внуков и правнуков жителей деревни. Это его встревожило. Рафаэль видел глаза, которые никогда не менялись, и уродства, но были и другие особенности, которые передавались из поколения в поколение. Одна девочка размахивала руками точь-в-точь как ее прапрабабушка, которую она никогда не знала. Рафаэль ожидал увидеть незнакомцев, и они были, потому что добрая треть людей были алтарными детьми или детьми алтарных детей, но в остальном колонию населяли призраки людей, живших здесь когда-то.
Когда Рафаэль познакомился с каждым, уже стемнело. Он закрылся в церкви, хотя никогда не пользовался замком. Прижавшись спиной к двери, он осмотрел комнату. Все осталось прежним: лестница, ведущая на чердак, кухня, тугая боковая дверь в часовню. И все же все стало другим. Крышу уже чинили дважды, и она снова требовала починки. На полке рядом с лестницей стояли незнакомые книги. Они были на английском. Сердце ухнуло в груди от одной мысли, что Гарри вернулся в пустую церковь, но когда Рафаэль открыл их, экслибрис гласил, что они принадлежали некоему Чарльзу Бэкхаусу. Очевидно, в деревню приезжали экспедиции. Гарри предупреждал об этом. Рафаэль разозлился, что людей приютили в церкви, но они оставили все в прежнем виде, и к тому же в деревне не было хорошей гостиницы.
В глубокой тишине тикали часовые механизмы в лампах. Трещали дрова в печи. Веревка от ветряной мельницы скрипела, задевая подъемный механизм. В лесу завывал ветер. Должно быть, зима наступила уже давно, потому что в воздухе почти не осталось пыльцы.
Рафаэль долго смотрел на письмо, не притрагиваясь к нему. Гарри рассказывал ему о Хелигане. Где-то на кладбище по ту сторону Атлантики покоились родные кости.
Или они были здесь, в этом месте. Где-то была другая церковь – его, – в которой Гарри нарезал ананасы, но прошло слишком много времени. Гарри продолжал плыть, стоя на месте, но найти его было невозможно. Нельзя было догнать его или дождаться. Течение было слишком сильным. Он остался где-то позади.
Не в силах сидеть, Рафаэль поднялся на чердак и вернулся с отрезом индийского хлопка. Света всех ламп было достаточно, чтобы распороть швы на его жилете. Через несколько часов он положил старую изношенную подкладку на хлопок в качестве выкройки. Непростая работа, но Рафаэль часто штопал одежду. Главное в этом – ровно резать ткань, а обсидиановый нож не уступал по остроте скальпелю. Когда Рафаэль закончил, из-за горы показалось солнце. Он сразу же вышел во двор, потому что должен был встретиться с некоторыми людьми. Ему хотелось почувствовать себя одним из них. Это помогло бы убить время.