Он надел ботинки, взял портфель, нащупал ключ.
Начнем, торжественно объявил он, с вишневых садов Уэно.
Вишневые сады Уэно в это время года не цветут, возразил Йоса, когда они выходили из отеля. Гильберт рассердился. Этот японец не соображает, о чем вообще идет речь. Он беспечен, когда необходим четкий план, и слишком формален, когда требуются щедрость и размах, еще одна причина его провала.
Мы приедем в Уэно, терпеливо объяснил Гильберт, и представим себе, что деревья цветут, какими их увидел Басё. Речь идет не о цветении как таковом, суть в энергетике этого места. После паломничества Басё прошло пять столетий, теперь уже не важно, весна сейчас или осень. Время прошло, а место осталось.
По лицу Йосы невозможно было понять, дошла ли до него эта мысль. Но его тело выпрямилось, стряхнуло усталость, и он сделался ответственен и серьезен, как гид перед иностранными гостями.
В парке Уэно он вывел Гильберта на главную аллею, действительно без счета усаженную вишнями, и свет так отражался от листьев, что Гильберт на мгновение подумал, что перед ним и вправду белое море цветов. Или снег. И то и другое устроило бы его больше, чем банальная зелень, и хотя все дело в месте, а не во времени, ничего особенного эти вишни Гильберту не давали. Даже Басё в день своего отбытия в поход посвятил цветущим вишням Уэно всего одну строчку: «Когда я увижу их снова?»
Гильберту смутно вспомнилось другое стихотворение, в котором предлагается разрубить вишневое дерево, чтобы найти его цветы, — совершенно неверный подход.
Он повернулся и, не дожидаясь Йосы, зашагал к вокзалу, при этом принял решение не тратить в течение путешествия более времени на тему вишневого цветения, а сосредоточиться на эффективности, логистике и сезоне вечнозеленых долгожителей сосен.
Станция Кита-Сенджу. Территория самоубийц. Высотки без лица и истории. Бесконечные улицы, ни на минуту не стихающее движение транспорта. Ни следа от исторического здания почты. Долго ждали на светофоре. Включился зеленый. Они всё не решались перейти улицу. Когда зеленый свет зажегся в третий раз, Йоса, следуя своему пути, миновал линию домов, состоявших из одних только аварийных выходов и уродливых коробок кондиционеров. Они шли мимо этих коробок, которые ритмически повторялись, совершенно одинаковые, один в один, казалось, будто они попали во временную петлю и движутся теперь по кругу. Потом — покинутые мелкие гостиницы с ресторанами, в витринах — пыльные муляжи блюд здешней кухни. Маленький супермаркет, магазин со спортивными кубками. Йоса, будто во сне, нашел новенькое здание чуть больше киоска. Вошли в стеклянные двери, и вот уже в помещении не протолкнуться. На этом почтамте помещалось два клиента, одно окошко и один стул ожидания. Невероятно, на этом месте находилась старая почта. Хорошо, что она вообще тут есть, эта почта. Они купили единственную марку с цветочным рисунком и одну открытку, и Гильберт написал всего одну фразу для Матильды: «Привет из Токио».