Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928) (Борисёнок) - страница 83
Счел нужным высказаться и известный украинский политик, бывший глава Генерального секретариата Центральной рады и Директории УНР, писатель В. К. Винниченко. «Открытое письмо М. Горькому» написано было 20 июня, однако опубликовано было парижской газетой «Українські вісті» 19 июля 1928 г. При этом месяц перед публикацией Владимир Кириллович использовал для переписываний отдельных мест и, как указывают украинские исследователи, для «проверки изложенных в письме фактов». У Винниченко была копия письма, но ему было необходимо сверить ее с версией, которая гуляла по Украине[439].
Владимир Кириллович Винниченко (1880–1951) — украинский и политический и общественный деятель, революционер, писатель, драматург, художник
Винниченко с негодованием писал: «У Вас сложилось убеждение, что украинский язык не язык, а „наречие“. Что здесь такого особенного, невероятного или страшного? Кажется, ничего. Каждый может иметь свои убеждения. А между тем, гражданин Горький, здесь есть и особенное, и невероятное, и даже страшное. <…> В этом слове, гражданин Горький, — целое политико-национальное мировоззрение. В нем целая история взаимоотношений двух славянских народов. В нем много страдания, насилия, зла, гражданин Горький. Начало истории этого слова относится к истории всей империалистическо-колониальной политики российского царизма на Украине. Оно, да еще словцо „Малороссия“ служили той дымовой завесой, под которой Москва, Санкт-Петербург и даже Петроград на протяжении нескольких веков эксплуатировали и разрушали украинский народ материально и духовно»[440].
Письмо Горького взбудоражило украинскую общественность. 13 марта 1928 г. литературный критик и публицист М. М. Могилянский написал Горькому: «Лет около двух тому назад читал Ваше письмо, в котором Вы удивлялись стремлением сделать из украинского наречия язык и возмущались угнетением тех великороссов, которые очутились меньшинством в области данного наречия…» Далее он счел нужным указать: «…хочется сказать Вам, дорогой Алексей Максимович, что „угнетение“ кого бы то ни было во славу украинского языка ли, наречия ли — просто басня, которую преподнесли Вам в числе других басен о нашей действительности»[441]. В ответ 28 марта Горький ответил следующим образом: «По вопросу о моем отношении к „диалекту“ или „самостийной мове“ скажу Вам, что я не националист, но хотел бы, чтоб все люди говорили одним языком, безразлично каким, хотя бы — латинским. Я не считаю братство людей „безумной мечтою“, для меня это — реальное дело, вот почему мне думается, что разноязычие затрудняет общение между людьми. Весьма вероятно, что я ответил Слисаренко в задорном тоне, но — „как аукнется, так и откликнется“. Он мне ответил еще хуже, между прочим, указал, что я „воспитывался по Иловайскому“ — это меня рассмешило и примирило с ним. Вы, надеюсь, поверите, что такого рода „субъективные“ стычки и маленькие ссоры не могут влиять на мое отношение к человеку, который, как бы он ни думал и что бы ни говорил — в сущности своей всегда и неизменно заслуживает уважения»