— К отцу поеду, — сказал он. — А то заскочил всего на один день к старику. Ему помогать надо…
— Отец, прости меня… Не знаю, что на неё нашло… Обычно она не такая, — оправдывал жену Алексей.
— Брось, сын, всё путём.
Когда прощались, Алексей разрыдался.
— Батя, не так я представлял всё… Думал, придёшь, заживём счастливо…
— Да всё нормально, сынок.
А перед уходом отец вдруг обернулся и неожиданно произнёс:
— Лёша, человек рождён не для счастья, отнюдь, а, скорее, для испытаний. Создаётся впечатление, что над нами какой-то сложный эксперимент проводят. Мозг и душу вложили в тело. Казалось бы, какая красота должна получиться. Нет же… Мы же сами, своими руками всё портим… Какое там счастье, о чём вы вообще… Это в лучшем случае мы просто маемся, всё ищем чего-то… А про худшее лучше и не говорить…
Виктор похлопал сына по плечу.
— Заеду к матери, проведаю. А потом — в Мохово.
Но до Мохова Виктор так и не доехал. Его нашли мёртвым на могиле жены — не выдержало сердце.
После похорон пьяный в хлам Алексей впервые поднял голос на Лару:
— Это ты доконала его, сука…
Она молча подкурила, потом презрительно выпустила дым ему в лицо:
— Рот закрой, кишки простудишь. Придурок конченый. От пьянки последние остатки мозга атрофировались. Ещё одно подобное слово, и ноги моей в этом доме не будет, тварь.
И Алексей больше не позволял себе такого.
В начале восьмого Алексей на велосипеде въехал в Мохово.
К вечеру жара поутихла. Забросив покупки домой, Алексей взял краску и поехал на кладбище. Крест он покрасил минут за двадцать, белой краской добавил день рождения деда, потом курил и любовался своей работой.
Весь вечер Мохов решил посвятить уборке. Сначала вымыл полы в доме, затем навёл порядок в сарае. С удовольствием отметил, что все дедовские инструменты на месте. Нашёл старые спецовочные рукавицы и вырвал весь бурьян во дворе. Искупался в летнем душе, перекусил и лёг спать.
Спустя три года после смерти Виктора Лара пришла с очередного корпоратива… не такой. Она делала то же, что и всегда, мыла посуду, принимала душ, по-прежнему не замечая его в упор, но в её глазах, в её жестах Алексей чувствовал отчуждение, видел лёгкие признаки произошедшей перемены. Её поведение отдавало неприязнью, почти брезгливостью. И когда потом Лара, неожиданно сменив гнев на милость, страстно, как никогда до этого, отдавалась ему, он понимал, знал, ощущал кожей через касание тел, что в этот момент её нет с ним здесь, что она представляет другого рядом с собой. От этого понимания было гадко и муторно.
Через несколько дней жена сказала, что уходит к другому. Что Алексей хороший человек, но она впервые в жизни полюбила. Что у него всё будет ещё лучше, чем прежде. И чтобы Алексей отнёсся ко всему философски, сильно не расстраивался, мол, в жизни всякое случается.