– Я лежал у порога снаружи, господин! Через меня ни один человек не перешел бы, только дух бесплотный!
– Может, тебе приснился сон? – спросил Алпан, другой телохранитель. – Ты устал после битвы, а потом еще этот пир…
– Может, и сон… – с сомнением ответил Куртай.
Голова раскалывалась от боли – и правда перепил. Стало стыдно: раскричался ночью, как дитя…
Но к нему только что приходила мать… которая уже тридцать лет как отправилась к предкам. Предлагала питье…
Куртай оглядел кошмы, отыскивая ту чашу, но ничего такого не увидел. Взгляд его упал на сундук у входа, и князь невольно охнул.
На этот сундук он с вечера велел положить голову русского князя, завернутую в чей-то плащ. Теперь ее там не было.
– Вы видите! – в ярости он подскочил к телохранителям и взмахнул кинжалом у них перед носом. – Где его голова? Я видел ее, когда ложился спать, она была здесь! Где она сейчас?
– Я не знаю, господин… – Дашгын в изумлении уставился на пустую крышку сундука. – Но я лежал у порога, как всегда… Ни один комар не мог перелететь через меня…
– Ты слышал что-то, господин? – спросил Алпан.
«Слышал!» – хотел ответить Куртай, но сдержался.
Он слышал голос своей матери. Но если он скажет, что приходила его мать, уже тридцать лет как покойная, и украла голову Святослава, его сочтут безумным.
– Здесь какое-то колдовство… – произнес он наконец. – Может, это были духи?
– Верно, господин! – отчасти с облегчение ответил Дашгын. – А против колдовства мне не по силам… Ты прикажи привести Чичби, пусть этот мешок костей тут попляшет, позвенит своими мышиными черепами и созовет своих духов, пусть они очистят место…
– В Святославе было колдовство! – убежденно сказал Алпан. – Его меч разлетелся в прах, не дав к нему прикоснуться, едва сам он умер. Его голова разлетелась в прах… На нем, видно, было такое заклятье!
– И его беку, что приехал за телом, не придется его хоронить, – проворчал Дашгын. – Оно само рассыплется в прах и его ветром развеет по степи!
Куртай подумал немного.
– Вы, молчите об этом, – велел он потом. – Никому не слова, и тогда я вас помилую… может быть. И вот еще! – добавил он, когда телохранители, кланяясь, собрались уходить. – Едва посветлеет немного, поезжайте туда, назад, и привезите мне голову.
– Какую?
– Да первую, какую найдете, только если она не будет проломлена! Я объявил, что сделаю чашу, и у меня будет чаша, клянусь Высоким Синим Небом! Иначе всякий пес начнет брехать, что у меня из-под носа можно и мою собственную голову унести!
Куртай махнул рукой. Остается надеяться, что люди Святослава, погибшие с ним вместе, были такие же храбрецы…