Ты знаешь, что средний доход у профессиональной гольфистки – свыше ста тысяч долларов?
– Робби.
– Пятикратная чемпионка всеамериканского юниорского “Ролекс”, Игрок АЮАГ>101 Года, победительница одиннадцати национальных…
– Я никогда не собиралась…
– Нет, собиралась, – говорит он, начинает вставать и только тогда осознает, где находится. – Ты ничего не знаешь, потому что сдалась. – Это узкое лицо, эти желто-зеленые глаза. Он сейчас выглядит в точности как прежде, осыпались все эти прожитые годы.
– Робби, – произносит Энн резче.
– Ты сейчас небось ни в одну лунку не попадешь.
– Небось.
– Считаешь, это весело? Весело вот так профукивать то, что у тебя было? Оказаться в итоге в таком вот месте?
“Ирис” явно не на его стороне – со всеми этими позолоченными бра, французскими дверями и отделкой красного дерева.
– Роб, – вновь говорит Энн, более открыто сигнализируя о чем-то. Но мой отец тяжко сопит и кидает куски бургера в рот.
Она вздыхает и берет меня за руку.
– Красивенькое кольцо.
Опускаю взгляд. Рука моей матери. Кольцо моей матери. Энн поглаживает сапфир у меня на пальце. Так вот зачем они приехали.
Профессор жестом просит счет. Отнимаю у Энн руку.
– Они хотят кольцо, – говорю я Гарри, проводя карточку профессора.
– Кольцо твоей матери? Вот это наглость. – Он урвал себе утку конфи, я добываю вилку и цепляю кусочек-другой себе. Нежное мясо растворяется во рту.
Рассказываю Гарри об отце, и о подсобке, и о том, как заведующий спортподготовкой не желал мне верить, когда я доложила ему о дырочках.
– Ох, Кейси. – Выглядывает из-за угла. – Вон тот сутулый дядька?
– Энн ни сном ни духом. Всё замели под ковер. Даже устроили ему небольшую отходную вечеринку с тортиком.
Приношу отцу счет. Никаких добавок кофе, никакого десертного меню или шоколадок.
– Дай Энн померить, – говорит он.
Качаю головой.
– Пусть твоя мачеха примерит кольцо моей матери.
– Я его не снимала с тех пор, как она умерла. – Я не знала, что так оно и есть, пока не произнесла. Стою достаточно далеко, чтобы ни один из них не достал меня без нехилого рывка.
– Как оно у тебя оказалось?
– Она мне его оставила.
– Наверное, это вообще единственное на всем белом свете, что она могла тебе дать, – если учесть, как она жила, Кейси, – говорит он, пытаясь придать голосу нежность. – Она же нас бросила.
– Я знаю, папа.
– Энн пришла нас спасти. Приняла нас к себе. А когда я потерял работу… – Голос у него проседает. – Мне так и не удалось ничего особенного ей предложить.
Энн берет с коленей сумочку. Я смотрю на ее пальцы, почти на каждом – по крупному камню от ее бывшего мужа. Извлекает чековую книжку.