– Ладно, хватит, – оборвал я ее. – Остальное я в силах домыслить.
– По ночам мне приходилось бодрствовать с фонариком в руках, – прошептала она. – А вокруг, кольцом, глаза – красные, розовые, белесые – стерегут меня, стерегут меня без устали. Я стала зажигать свечку перед сном. Однажды ночью свеча погасла, а когда я проснулась, эта... она запуталась в моих волосах и кусалась, а было темно, и я начала кричать...
– Я ведь сказал: хватит, – отрезал я. – Тебе приятно заниматься самоистязанием? – Не очень вежливо, но – что поделаешь! – надо, так надо.
– Прости меня, – тихо сказала она. – Больше не буду. Добавлю только: я пролежала три недели в больнице. Не из-за шеи – у пациентки слегка поехала крыша. Ну, а потом меня выписали. – Все это она проговорила весьма деловито. Чего ей стоила такая деловитость, оставалось только догадываться.
Я попытался подавить горячей волной набежавшую жалость. Впутываться в сантименты? Подобной роскоши я не мог себе позволить. И все же я не удержался от вопроса:
– Твои неприятности были связаны не только с крысами?
Она обернулась, посмотрела на меня, потом проговорила:
– Ты проницательней, чем я предполагала.
– Не преувеличивай. И без всякой проницательности ясно: когда женщина задирает нос выше крыши, значит, она воображает, что надменность – признак превосходства. Либо ей кажется, будто такая поза ее красит. Либо она провоцирует окружающих на агрессивные поступки. Либо она прикрывает таким образом печальный факт, а именно отсутствие элементарной культуры и здравого смысла, словом, привычки вести себя с людьми по-человечески. Учти, о присутствующих разговор не идет. Но мы забыли о злом дяде...
– Он и на самом деле оказался злым. Моя кузина однажды сбежала: не могла больше его терпеть. Через неделю я последовала ее примеру, правда, по другой причине. Соседи отыскали меня ночью в лесу плачущую. Меня положили в какой-то институт, потом отдали под опеку. – Ей этот рассказ не доставлял ни малейшего удовольствия. Как, впрочем, и мне. – У моего опекуна были больная жена и взрослый сын. Они стали ссориться из-за меня. И опять лечебное заведение, и опять, и опять... Юная, одинокая, безденежная – да еще иностранка... Некоторые считают, что такое сочетание дает им право на...
– Ладно, – сказал я. – Ты не любишь крыс... и мужчин.
– У меня до сих пор не было оснований изменить к ним свое отношение – ни к тем, ни к другим.
Избежать с ее лицом и фигурой заинтересованного внимания окружающих было нереально. Разве может магнит сохранить свои притягивающие свойства, проползая сквозь кордон железных стружек? Но говорить сейчас об этом было не время. И я, откашлявшись, констатировал: