Лоева не раз подмывало предупредить зятя, чтобы тот держался подальше от политики, не сердил отца, но он все не решался заговорить на эту тему. Русин уже не маленький, у него своя голова на плечах, пусть решает по своей совести. Но лучше все-таки ему отойти от политики и заняться женой и домом. Лоев чувствовал, что так просто все это не кончится, политическая обстановка обостряется, придется всерьез схватиться со сватом. Добри Гашков горд, Лоев его хорошо знает, он не потерпит около себя подобной оппозиции в то время, когда его партия наконец у власти и в общине он ведет себя, как хозяин всего села. Единомышленники уже упрекают Гашкова — мол, ты с сыном и с родней невестки справиться не можешь, где ж тебе убеждать других…
— Ты, кажется, корову купил, сват? — зевнув, спросил опять Гашков.
— Купил, — со вздохом ответил Лоев. — Сейчас бы не стоило покупать, да…
— Почему же? Тебе одна корова нужна.
— Что одна? Мне две нужны, да…
— Без молока нельзя…
— И молоко нужно, и телята… Если повезет, сменим и волов… Мои долго не протянут. А что без них делать?
— Не вечно же так будет! — успокоил его Гашков. — И скота станет больше, и волы подешевеют…
— Свое-то надежнее…
— Что правда, то правда… Но ведь человек живет надеждой…
— Жить живет, только на одной надежде далеко не уедешь, — рассудил Лоев.
— Верно, — Гашков кивнул головой в знак согласия. — Спасибо, дядя, за совет, но лучше, если бы ты дал мне ложку. — И он засмеялся, довольный своим остроумием.
Трижды молодежь переворачивала толстый слой ржи, а сваты все лежали в тени и выискивали темы для разговоров. Они докуривали уже по второй цигарке. Молотьба была в разгаре, зерно осыпалось и падало на землю, солнце пекло нещадно.
— Давай подсобим, — сказал Лоев, взглянул на длинный каменный валек, оперся на руку и легко встал.
— Пусть дети побегают, — беззаботно махнул рукой Гашков. — А нам и отдохнуть не грех.
— Ничего, я пойду, не устал, — проговорил Лоев. И подумал про себя: «Не тебе жаловаться, что мало отдыхал!»… Ему вспомнилась молодость, гулянья, посиделки, потом женитьба, мирные годы перед Балканской войной. И все эти годы его сосед и приятель лежал, потягивался, охал, жаловался… Он и в самом деле часто болел, желудок у него что-то пошаливал, но и будучи здоров, как боров, Добри все равно охал и ждал, когда за него все сделают другие…
К полудню собрали в кучи обмолоченную рожь, и все отправились обедать. Ели молча и торопливо. Нужно было обмолачивать вторую партию ржи, а обмолоченную провеять и ссыпать в амбар.
Молодые быстро покончили с обедом и хотели встать из-за стола, но хозяйка попросила их подождать. Через минуту она принесла большой поднос с желтыми и красными ломтями арбуза.