Опершись на сноп ржи, Жанката смотрел на поредевшую листву груши и думал о Желязко — своем младшем сыне. Желязко был еще неуравновешенным, буйным, задиристым и непокорным парнем, и это радовало отца. Плохо было только то, что сын не советовался с ним в больших и важных делах. Прошлой зимой он сбежал с дочерью Гроздана Митьолова. Жанката был против такой мальчишеской женитьбы и целых два месяца не хотел и слышать о молодых. В конце концов, он смирился и принял их в свой дом, но затаил жгучую ненависть к снохе.
Трое сыновей было у Жанката. Ставрю, старший, управлял кирпичным заводом. Небритый, с засученными штанинами, по уши вымазанный глиной, он, как одержимый, ругал рабочих, заставлял их работать от темна до темна, не давая им ни минуты отдыха. Они называли его «малым Муссолини» и ненавидели, как ненавидят злую и подлую собаку. После войны только двое рабочих проработали у него весь сезон. Иногда, правда, очень редко, Ставрю оставлял завод и появлялся в селе. Заходил в корчму, чтобы «промочить горло», но тут у него начинался запой, и он гулял по три дня и три ночи, бил стаканы и угощал всех подряд — и старых и молодых.
Второй сын — Стефан — занимался земледелием. Это был молчаливый, даже немного застенчивый человек. Работал он прилежно, не покладая рук, но в работе его не было огонька. К батракам и поденщикам Стефан относился не очень строго. Поэтому Жанката не доверял ему, постоянно следил за ним.
— Стефан не из Жанковых, — говорил он. — Наши — народ отчаянный…
Желязко был чабаном. «И какой чабан!» — потирал руки старик. Будь сын частицей его собственного сердца, он не мог бы любить его сильнее. «Желязко выйдет в люди», — говорил он и самодовольно покачивал головой.
Желязко был красивым и стройным парнем, с живыми карими глазами, с хитрым взглядом. Дела свои он обделывал с головой, и все крупные воры в округе подчинялись ему. Желязко «работал» с размахом — зараз угонял целые стада, не оставляя после себя ни следа, ни улик. Строго придерживался волчьего закона — ничего не трогать близ своего логова. Только раз он поддался искушению и нарушил его. Случай самый обыкновенный. Один чабан из соседней деревушки славился своим стадом. Стадо было маленькое, всего голов пятьдесят. Зато овцы были как на подбор, точно от одной матки — крупные, тонкорунные, молочные. Овцы приглянулись Желязко, и однажды ночью он совершил налет. Налетел как волк — ловко, смело, беспощадно. Борьба была жестокой. Чабан, на которого напали, впился зубами в руку Желязко. Тому удалось высвободить руку лишь после того, как его дружки разбили прикладом карабина сжатые челюсти чабана. Утром избитый до смерти владелец стада был найден в кошаре и доставлен в больницу. Он умер, так и не придя в сознание. Полиция обнаружила окровавленный клочок безрукавки на шелковой подкладке и примолкла. Но пошла молва, которая уже к вечеру облетела всю околию: «Желязко Жанката!», «Желязко Жанката!», «Желязко Жанката!..» Его имя передавалось из уст в уста, люди, встречаясь с ним, подозрительно косились, но никто не решался задеть его. В то время отец Желязко был старостой в селе и первым сговористом