Директор, услышав о письме, призадумался. Потом заговорил почти что дружески, доверительным тоном:
— Ну что ж, честно надо признать, что не всегда я был достаточно тверд и принципиален, и тут авторы — или автор — письма совершенно правы. Но вы должны понять и меня. Отстранить легко, а заменить кем? Вначале взял ее обязанности на себя. Но директорская доля такова, что приходится и отвлекаться, и отлучаться. И опять — кому поручить? Оставляешь за себя человека опытного, хотя и наказанного. Вот так и нарушаешь.
— Но надо все-таки…
— Ясно все, Виктор Павлович! — поднял руки директор. — Теперь можете не сомневаться. Это уже в мой адрес сигнальчик, а мы не дураки. («Пожалуй, что да», — согласился Виктор.) А то, бывает, допустишь какое-то нарушение или отклонение, никто этого не заметит, никто тебя не остановит — и ты его спокойненько допустишь во второй раз. Дальше — больше, глядишь уже на грани дозволенного оказался. Знаете, в нашей работе много всяких сложностей, трудностей, нюансов…
— Книги все-таки не железо, — с улыбкой возразил Виктор. — Их даже перебирать приятно. Вот вы сейчас, перед моим приходом… не без удовольствия.
— Ну конечно. Это — наша жизнь. Принесли новые поступления, а я всегда стараюсь просматривать, быть в курсе… Вы, кстати, не книголюб?
— Нет, — поспешил Виктор. — То есть я, конечно, и читаю, и покупаю, когда удается, но не так, чтобы руки дрожали.
— Это правильно, — поддержал его директор. — Я тоже смотрю на книгу трезво. Некоторые действительно трясутся, когда увидят или даже услышат о новой книге, готовы и переплачивать за нее, и бежать хоть на другой конец города, собирают колоссальные библиотеки, но для чтения времени уже не остается…
Виктор слушал и в то же время как-то стыдливо, как в блокаде на чужой хлеб, поглядывал на стопку книг, лежавших на директорском столе. За каждый такой взгляд он тут же осуждал себя и отводил глаза в сторону. Но, когда усиленно стараешься что-то скрыть, это становится очевидным. И директор все увидел, обо всем догадался и пододвинул стопку книг Виктору.
— Посмотрите, если интересуетесь, — сказал он.
— Да нет, я ведь не за тем пришел.
— Одно другому не мешает.
Виктор согласился и с показным безразличием взял в руки верхнюю книгу (автор был еще незнаком ему), открыл ее, выхватил чей-то разговор:
«— Лаури, а ты любил своих родных?
— Не знаю, не любил.
— А почему?»
Виктор еще раз переломил книгу, как хлеб, и «прослушал» еще один недлинный диалог:
«— Что сказал твой муж, когда ты собралась уходить?
— Молчи, не говори о нем.
— Не удивился?